Александр Рубашкин - Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады

Ряд репортажей Л. Спектор подготовила с корреспондентами радио В. Петушковым и Е. Поляковым. С первым на торпедных катерах она побывала на одном из островов Финского залива, вместе со вторым ездила в дивизию генерала Краснова, когда ей вручали гвардейское знамя – первое на Ленинградском фронте (запись сохранилась). На Пулковских высотах Л. Спектор и Л. Маграчев приехали в расчет полковой артиллерии, состоявший из пяти братьев Батюковых. «Побывала», «ездила», «приехали» – нужно помнить, чем в ту пору были Финский залив, Пулково, Ладога. Это был передний край ленинградской обороны. Под Пулково машина стала заметной мишенью, и противник бил по ней прямой наводкой. Но журналистов, казалось, заботило не это, а несовершенство микрофонов, которое делало запись близких разрывов похожей на хлопки. Думали не о грозящей опасности – о магнитной ленте. Устранить плохо звучавшие места – значило прибегнуть к монтажу. Тогда целые метры ленты могли пропасть. Ленту экономили, резать не хотели, она должна пригодиться для дальнейших записей. В таких условиях работа все же была доведена до конца. Репортаж из Пулкова состоялся.

Репортажную машину называли филиалом Дома радио. Обладая автономным энергопитанием, она позволяла делать записи на самых отдаленных от города участках фронта. Радиожурналисты учитывали потребность бойцов в живом слове, музыке. Нередко бойцы слышали из радиомашины записанную на пленку несколько часов назад сводку Информбюро, которая пришла бы сюда позже. Воины получали возможность услышать Москву, Ленинград, услышать радио, которое таким образом доходило до переднего края. Наряду с репортажами делались записи для передачи «Письма с фронта и на фронт».

«Репортажка» укрепляла связи города с фронтом и страной. Большая часть репортажей с места событий была подготовлена фронтовой бригадой с помощью автобуса, но случалось, что и на нем нельзя было добраться до места событий, а рассказать о них следовало немедленно. Так случилось, когда в декабре 1941 года, в еще «домагнитофонную эру», пришла весть об освобождении Тихвина. Мысль об организации радиопередачи из Тихвина была одобрена в Ленинградском горкоме партии и Военном совете фронта 22. Взяв с собой шоринофон, микрофон, микрофонные шланги, А. Пази и Н. Свиридов приехали на аэродром. Волоком тащили по снегу громоздкую, килограммов на восемьдесят, аппаратуру, затем летели на бреющем полете через линию фронта. Первым сильнейшим впечатлением Н. Свиридова, которое осталось в памяти и через тридцать с лишним лет, оказался невероятный обед. После обеда Н. Свиридов и А. Пази сразу заснули на несколько часов первым за долгие недели сытым сном. А потом была работа, которую, казалось, выполнить нельзя. Разрушенный Тихвин остался без электричества. Где-то раздобыли движок, но он не давал устойчивого напряжения. Свиридов недаром слыл разносторонним специалистом, говорили, что он умел все: отлично водил машину, знал английский язык (ему случалось объявлять передачи для английских радиослушателей), в партизанской бригаде подготовил дистанционный (по радиосигналу) взрыв на железной дороге. Справился Свиридов и на этот раз. Запись была сделана, а на сытые желудки тащить шоринофон уже казалось легче. Через несколько дней ленинградцы услышали первую за годы войны передачу из освобожденного города.

Триста пятьдесят репортажей о боевых действиях наших войск сделали радиожурналисты, и каждый из этих репортажей требовал мужества, высокого профессионализма, понимания своего долга и перед современниками, и перед историей. К сожалению, лишь совсем небольшая часть этих записей сохранилась, но ценность их очевидна: они позволяют услышать войну. Слушая эти «сохраненные голоса», нельзя забывать обстановку, в которой они звучали. Чтобы представить себе время, нужно еще и видеть надолбы на Московском проспекте, застывшие на улицах обледеневшие троллейбусы и, наконец, тех, кто уже сказать сам ничего не мог.

Пленки – незаменимое свидетельство времени. Они передают возбуждение, порыв, испытанные в январе 1943 года солдатами Волховского и Ленинградского фронтов, прорвавшими блокаду. Радиожурналист Л. Маграчев не только сохранил некоторые записи военных лет (вынес их на себе с большим риском, уже будучи изгнанным из Дома радио в сороковые годы), случалось, он вновь находил героев своих репортажей через многие десятилетия, и тогда старые передачи повторялись с комментарием ветерана радио. Среди этих записей – незабываемый репортаж с Невского проспекта: «Говорит Ленинград! Говорит Ленинград! 19 часов 59 минут, 27 января 1944 года. Ленинград ликует, незнакомые целуются, обнимают друг друга».