Юрий Сушко - Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве

– Бобби, я сейчас приглашу Элен, пусть она фиксирует основные идеи…

– Э нет, профессор, – улыбнулся Оппенгеймер. – За время работы над «Манхэттенским проектом» я уж столько натерпелся от требований соблюдения режима секретности, что, при всем уважении и доверии к мисс Дюкас, я бы предпочел делать записи сам.

– Согласен, вам лучше знать, – кивнул Эйнштейн. – Тем более тема-то взрывоопасная во всех смыслах. Итак, вернемся к нашим «братьям по разуму». Эти наши гомосапиенсы (или нет, назовем-ка мы их лучше «Внеземные Биологические Объекты» – EBEs, – согласны, коллега?) вполне могут претендовать на жизнь на других, необитаемых пока небесных телах Солнечной системы. Условия проживания на Луне или Марсе должны обеспечивать стабильность существования с экономической точки зрения. Гипотетически другие планеты могут иметь различные формы жизни, не так ли? И на Луне, и на Марсе обнаружены запасы воды, которая под воздействием электротока или коротковолновой радиации Солнца может быть разделена на водород и кислород. Первый используется в качестве топлива, второй – для дыхания особей. Но если возникнет интерес к нашей планете Земля, возможно, жители иных небесных тел возжелают поселиться здесь…

– Слышал бы нас сейчас старина Герберт Уэллс, – усмехнулся Оппенгеймер.

– Сегодня нет закона, – продолжал Эйнштейн, – который бы разделял небесные тела на зоны или небесные страны. Как быть с моральной точки зрения? На мой взгляд, наиболее приемлемый вариант – принятие решения, которое бы предусматривало гарантии, что наша культура будет оставаться незыблемой. Вот почему я поддерживаю вашу мысль о разработке международного договора об интернационализации жителей небесных тел или международного космического права.

– Кому мы адресуем наш документ? Президенту? – Оппенгеймер отложил в сторону ручку.

– Конечно! Мы не можем давать в данном случае каких-либо рекомендаций, конкретных советов. Для этого мы не располагаем достаточным количеством фактов и первичных материалов. – Эйнштейн встал и подошел к окну. – Но мы обязаны предупредить президента Соединенных Штатов о возможном возникновении возможной (опять-таки!) проблемы. Согласны?..

Оппенгеймер поднял руки. Но Эйнштейн не увидел этого жеста. Он по-прежнему смотрел на свой сад. Потом повернулся к Роберту:

– Прекрасный вид из этого окна…

Отношение Белого дома к документу Эйнштейна – Оппенгеймера было неоднозначным. Во-первых, даже помеченная грифом «Совсекретно» записка ученых свидетельствовала о том, что абсолютно закрытая информация, полученная руководством США по иным каналам, все же просочилась и уже активно обсуждается, пусть даже узким кругом специалистов. Вашингтонские аналитики справедливо опасались, что дальнейшая утечка спровоцирует естественные паникерские настроения у людей, слухи о приближающемся конце света, «нашествии марсиан» и т. д. Сплетни о пришельцах, посещении ими нашей планеты способны были привести к хаосу, даже пересмотру фундаментальных положений науки, религии.

Для консультаций, получения независимой экспертной оценки ситуации авторам записки был предоставлен солидный объем накопленных сведений по проблемам НЛО или ЕВЕ, оформлен допуск к секретным материалам, что одновременно лишило их возможности публично обсуждать «отношения с жителями небесных тел». Уфологическая тема была табуирована. Говорить правду и Эйнштейн, и его соавтор уже не имели права, а врать не хотели. Гриф секретности с их записки был снят лишь спустя полвека.

Нельзя не вспомнить и еще об одной аномальной загадке, к которой как будто бы имел непосредственное отношение Альберт Эйнштейн, а именно – «филадельфийский эксперимент».

В годы Второй мировой войны военное ведомство США было озабочено созданием морского корабля, который был бы невидим для радаров, и неуязвим для магнитных мин, то есть, по сути, являлся судном-невидимкой. Проведение расчетов эксперимента было поручено Эйнштейну, который с 31 мая 1943 года числился советником директивного бюро ВМФ Штатов.

Объектом для испытаний был выбран эсминец «Eldridge». Находящийся с октября 1943 года в доках порта Филадельфии боевой корабль напичкали сотнями тонн электронного оборудования, с помощью которого предполагалось сгенерировать огромные электромагнитные области, вызывающие при правильной конфигурации огибание световых и радиоволн вокруг эсминца.