Питер Дарман - Парфянин. Испытание смертью

Остаток дня мы шли пешком, ведя коней в поводу, все, кроме Дианы, которая ехала верхом, держа на руках младенца. Мы шли довольно быстро на тот случай, если нас догонят римские патрули. Я, правда, сомневался в этом. Во-первых, остатки нашего войска разбились на множество отдельных групп и рассеялись тем же утром во всех направлениях: одни пошли на юг, в горные районы Бруттия, другие направились на север в надежде найти убежище среди галлов, живущих по ту сторону Альп. А некоторые решили искать славной смерти под командой Афрания. По иронии судьбы большая часть уцелевших фракийцев решила присоединиться к нему, хотя я подозревал, что в действительности их желанием было скорее погибнуть в бою, нежели служить под командованием молодого испанца.

Вскоре мы уже шагали по узкой тропе через густые заросли хвойных деревьев, иногда выходя на заросшие травой поляны и поросшие редколесьем хребты, где встречались дикие груши и яблони. Через два часа мы добрались до горной седловины, вышли из леса и начали спускаться. Обошли холм, заросший душистым ракитником, и двинулись дальше вниз, под сень кипарисов. Это была красивая и мирная местность, я почти забыл про римлян, хотя все время держал в арьергарде по меньшей мере дюжину всадников на случай нежелательных визитеров. Густые леса скрывали наше продвижение, хотя Годарз на всякий случай в первые пять дней нашего похода запретил разводить на привалах костры, а жаль, потому что мы не раз встречали бурых медведей, кабанов и оленей, и мне очень хотелось подстрелить хоть какую-нибудь дичину, чтобы мы могли полакомиться горячим мясом. Но мы были полностью в руках Годарза, поэтому питались хлебом и черствыми сухарями. Через десять дней он немного смягчился, и мы с Гафарном покинули остальных, разбивших лагерь под защитой высокой скалы вблизи быстрого ручья, достали луки и отправились на охоту. Мы поехали сквозь заросли ракитника и можжевельника, затем через лес, пока не наткнулись на несколько старых дубов, мимо которых вилась хорошо утоптанная тропа, явно проторенная зверьем. Ветра не было, наши запахи по округе не разносились и не выдавали наше присутствие потенциальным нашим жертвам с тонким нюхом, так что мы привязали лошадей к дереву, засели в кустарнике и стали ждать. Через полчаса из леса перед нами вышли пять благородных оленей, два самца с уже заметными рогами и три самки. Самцы были крупные, по крайней мере, семи футов в холке и весом, полагаю, не менее четырехсот фунтов. Они не могли нас видеть, тем не менее остановились и уставились в нашу сторону, поводя носами. Мы были в двухстах футах от них.

– Бери себе самца, что справа, а я уложу того, что слева, – прошептал я Гафарну.

Секунду спустя два самца уже лежали мертвыми, а самки стремительно унеслись прочь. Мы с Гафарном подвели коней к добыче, взвалили ее на седла и привязали.

– Тебе придется присматривать за ребенком вместе с Дианой, – сказал я ему, когда мы возвращались с добычей в лагерь.

– А разве Спартак и Клавдия не тебя просили о нем позаботиться?

– Да, и я им поклялся, что увезу его в Хатру. Но когда мы туда прибудем, не думаю, что мой отец благосклонно отнесется к тому, что я воспитываю ребенка командира армии рабов.

– Да, надо полагать… Так ты считаешь, что его растить должны двое рабов?

Я остановил Рема и пристально посмотрел на него.

– Ты давно уже перестал быть рабом, Гафарн. А Диану я считаю своим другом. Вы с Дианой будете жить по-царски, когда мы вернемся домой, это я тебе обещаю. И еще одно… – я помолчал, заколебавшись. – Я бы хотел, чтобы и ты считал меня своим другом.

– Мне бы тоже этого хотелось, принц. Конечно, все зависит от того, сумеем ли мы вернуться в Хатру.

Гафарн всегда был жутким реалистом.

Еще через семь дней мы достигли Силайских гор, пока что избегнув встречи с римлянами. Годарз и Бирд повели меня в густой лес, который покрывал весь этот район, и привели на небольшую полянку, окруженную каштанами. День стоял безветренный и теплый, лес был полон сладких ароматов диких растений и цветов.

– То самое место? – спросил Бирда Годарз.

– То самое, да. Я зарубку на дереве оставил. – Он махнул рукой в сторону одного из каштанов, на коре которого виднелся глубокий косой рубец.

Они слезли с коней, направились к дереву и скрылись за ним.

– Тащи сюда лопаты, они у меня в седельной сумке, – крикнул мне Годарз. Я достал лопаты из кожаной сумки и понес их туда, где они остановились. Протянул одну из лопат Годарзу, но он отдал ее Бирду и указал на землю прямо перед собой: