Давид Малкин - Король Давид

В Бейт-Шеане дома стояли концентрическими кольцами. Внешнее кольцо примыкало задними стенами сомкнутых зданий к городской стене, а фасадами выходило на первую улицу, следующее кольцо создавало вторую улицу и так далее. Капище Дагона высилось в центре города. Там же, на главной площади стояли и дома, где поселилась филистимская знать и командиры занявшей город армии.

Гиладцы ещё издали увидели четверых повешенных на самом верху стены, близ ворот. В зеленоватом свете звёзд обезглавленные тела короля Шауля и трёх его сыновей сливались с грубой кладкой из нетесаных валунов. Посовещавшись, гиладцы решили, что никакие верёвки не помогут им взобраться на самый верх, а значит, подобраться к телу короля можно только из помещения стражи возле ворот. Разделившись на три группы, они стали ползком подбираться к квадратным башням. По свистку Барзилая бойцы ринулись с мечами в руках внутрь башен, а остальные, не дожидаясь исхода боя со стражей, побежали по ступеням на стену. Иврим повезло: сонный караул в башнях они перебили молниеносно, а на стенах стражников не оказалось вообще – очевидно, они появлялись там только при налётах кочевников.

Гиладцы спустили тела Шауля и трёх его сыновей, Йонатана, Малкишуа и Авинадава, завернули их в плащи убитых филистимлян и быстро пошли обратно, к себе в Явеш-Гилад.

Авнер бен-Нер встретил их молча, но они видели, что командующий доволен. Коэн пообещал, что теперь, после похорон по всем законам иврим, души короля Шауля и его сыновей обязательно попадут в рай. Прикрытые плащами тела лежали в центре селения, и к ним подходили люди проститься, постоять рядом и утешить пришедших из соседнего селения Шему – жену Йонатана, Рицпу – наложницу короля Шауля и его дочерей. Явеш-Гилад погрузился в траур, плакали женщины, готовились к захоронению тел священнослужители, непрерывно приходили солдаты и крестьяне. Они приводили с собой детей, показывали им мёртвого Шауля и его сыновей и рассказывали о нём, первом короле иврим, и о его бойцах.

В этот же день принесённые из Бейт-Шеана тела сожгли, а кости зарыли под старым фисташковым деревом. Начались семь дней траура.

Авнер бен-Нер сидел у потухшего костра, глядел на угли и размышлял о том, что иврим должны выжить любой ценой и что к тем силам, которые они с Шаулем сохранили, нужно присоединить ополчения остальных племён – тогда можно будет прогнать филистимлян из Страны Израиля. Но для этого нужен вождь, хотя бы напоминающий иврим их короля Шауля.

Ещё он думал о Давиде и его людях, предавших Шауля. Авнер ругал себя за то, что не был настойчив в своё время и не перебил этот сброд, когда гонялся за ним по пустыне.

– Теперь они от меня не уйдут, – решил Авнер. – Но прежде всего, иврим необходим новый король.

Весной 2752 года от сотворения мира в селении Галлим неподалёку от Иордана родственники Шауля собрались в доме богатого крестьянина Палтиэля бен-Лаиша отметить годовщину гибели короля и его сыновей в битве на горе Гильбоа. Кроме хозяйки дома Михали – дочери Шауля, в Галлим пришла её сестра Мейрав с мужем Адриэлем и детьми, а днём раньше появилась Рицпа – наложница Шауля с дочкой и двумя маленькими сыновьями. Девятилетний Мерив – старший внук Шауля, жил в доме Палтиэля и Михали с тех пор, как погиб его отец Йонатан, а мать Шема оказалась вместе с обозом в Маханаиме, на другом берегу Иордана. Мальчик остался хромым после того, как придурковатая нянька, услышав о приближении филистимлян, выскочила в оконный проём и уронила его. Ждали и четвёртого сына покойного короля, Эшбаала, который теперь неизменно находился при Авнере бен-Нере в военном стане в Маханаиме. Но Эшбаал не смог прийти: Иордан в эту зиму переполнился водами ручьёв Галилеи и сносил одну переправу за другой, их не успевали чинить. Рицпе повезло с переправой, а Эшбаал, подойдя к берегу под утро, увидел, что большие камни, по которым переходили на другой берег в этом самом узком месте Иордана, разбросаны течением.

После семейного жертвоприношения в память о погибших мужчины прошли в заднюю комнату и расселись на полу. С молчаливого разрешения взрослых Мерив тоже сидел с ними, слушая неторопливый разговор Палтиэля и Адриэля, у которых в земле Биньямина имелось по ячменному полю, по стаду хороших овец и по двухэтажному дому с четырьмя комнатами на каждом этаже. Палтиэль к тому же владел током и давильней. Крепкий, широкоскулый, этот пятидесятилетний вдовец воспитывал трёх дочек от первого брака и обожал свою новую жену Михаль, которую король Шауль отдал за него вскоре после побега Давида из Гивы. Дети у них с Михаль не рождались, но у Палтиэля и в мыслях не было попрекать её. Ещё в молодости бродячий прорицатель предсказал, что у него никогда не будет сына. А дочерей и так хватало. Так что Палтиэль мечтал об одном: чтобы Михаль поскорее забыла своего первого мужа, Давида!