Давид Малкин - Король Давид

Толпа пришла в восторг. Крики «Король Авшалом!» заглушили вопросы недоверчивых. Авшалом сказал, что не смог привыкнуть к Городу Давида, не любит его и жить в нём не станет. Он прогонит братьев Цруев, накажет тех, кто пошёл за старым королём, а потом вернётся в Хеврон и будет править оттуда, как правил Давид, пока был молод, безгрешен и любим Богом. Авшалом переведёт обратно в Хеврон суд, военные и продуктовые склады и левитов, которые следят за жертвоприношениями. Может, со временем в Хеврон, к могилам праотцев перенесут и Ковчег Завета – об этом ещё надо посоветоваться с коэнами. «Но не беспокойтесь, – закончил новый король, – я не стану разрушать Город Давида. Кто захочет, сможет остаться здесь и жить, как в любом другом месте Земли Израиля.

Люди ещё долго не расходились, обсуждая слова нового короля и своё будущее. Перед тем, как Авшалом и его приближённые исчезли за воротами Мулов, глашатай несколько раз прокричал, что вечером, с появлением на небосклоне звёзд в Офеле начнутся празднования по поводу провозглашения нового, третьего по счёту короля иврим.

Дом, покинутый Давидом, показался Авшалому, который не был здесь больше года, огромным и неприветливым. Оставшиеся в нём родичи и слуги попрятались по своим комнатам и притихли. Ахитофель Мудрейший, сопровождавший нового короля, напомнил, что им нужно срочно решить на военном совете, как окончательно разгромить приверженцев бежавшего Давида. Авшалом кивал и продолжал обход дома.

– Куда же он спрятал королевский венец? – вырвалось у него в комнате Давида.

– Найдётся. Сейчас важнее всего погоня.

Авшалом заглянул за сложенные в угол постели, пошарил там и отпрянул: оттуда выскочила красивая девушка и хлопнула его по руке.

– Не тронь чужого! – погрозила она пальцем перед носом Авшалома.

– Да я тебя! – поднял он руку, но вдруг передумал и захохотал. – Бить не буду, а проучу, как следует. Он стал развязывать пояс на рубахе.

– Мы – наложницы Давида! – забормотала перепуганная девушка. – Он оставил нас присмотреть за домом. Ты знаешь, что Давид с тобой сделает, когда вернётся, если ты только притронешься к одной из нас?

– Он не вернётся никогда, – заверил Авшалом, собираясь скинуть рубаху.

– Не здесь и не сейчас, – потянул его за руку Ахитофель. – Скорее идём. Нужно выслушать солдат, которых я разослал по городу проверить, кто ушёл, а кто остался. А этих девок ты попользуешь вечером и при всех. На крыше! Чтобы народ больше не думал: отец и сын, мол, опять помирятся, а мы с чем останемся?

У выхода во двор их ждал весёлый Хушай, Друг Давида. Мудрейший остановился в недоумении, а Хушай, приговаривая «Да живёт король!», кинулся обнимать Авшалома. Тот высвободился из его объятий и насмешливо сказал:

– Вот какова верность твоя другу! Что же ты не пошёл за другом своим?

И сказал Хушай Авшалому:

– С тем, кого избрал Господь и народ сей, и все израилиты – с тем я и останусь. Да и кому я теперь буду служить? Разве не сыну друга моего? Как служил я отцу твоему, так буду я служить тебе.

Растроганный Авшалом обратился к горожанам, набившимся во двор:

– Слышали? Вот и вы чтобы служили мне, как служили моему отцу. Хушай, – обернулся он к бывшему другу Давида. – Ахитофель торопит меня на военный совет. Идём со мной.

«Они будут долго совещаться, как лучше покончить с Давидом, – думала Мааха. – Пусть наговорятся. Главное сделано: старик удрал без армии, без обоза, даже девок своих бросил хевронским солдатам. Помазанник! Где же его спрячут на этот раз, в каких пещерах? На севере, где ещё помнят Шауля? Или за Иорданом, где он разорил все страны подряд? В Аммоне уже «спрятали» его родителей. В землю!»

Мааха готовилась к вечернему празднику в центре главного города всех иврим. Вот это теперь действительно важно: народ должен увидеть во всём блеске тех, кто отныне будет им управлять. Рабыня из Египта полировала ногти королеве Маахе, две служанки примеряли на неё бусы и предлагали выбрать тунику из виссона, а она смотрелась в огромное бронзовое зеркало, слушала доклады вестников и улыбалась.

Мааха велела египтянке растолковать, что за мази в ракушках и глиняных мисочках стоят в ящике возле её ног. Показывая золотой ложечкой на длинной витой ручке, рабыня объясняла, что в Египте кожу защищают от такого горячего воздуха, как здесь в Кнаане, мазями из растения коул, а глаза от яркого солнца – наклеиванием на ресницы кусочков того же коула, срезанного в полнолуние.