Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Вот прибыл Чарльз Фромэн 213 , театральный импресарио, который сделал звезду из Этель Барримор и привез в Америку пьесу “Питер Пен”; в той постановке Мод Адамс была одета в тунику с лесным мотивом, украшенную широким воротником, – именно таким запечатлелся образ мальчика в воображении зрителей всего мира. Среди других постановок Фромэна был спектакль “Шерлок Холмс”, где заглавную роль играл Уильям Жиллетт, в шляпе с двумя козырьками и с пенковой трубкой. Фромэн, одетый в синий двубортный костюм, шел с тросточкой, заметно хромая. На борт поднялась также его приятельница Маргерит Люсиль Жоливе, двадцатипятилетняя актриса, известная под сценическим именем Рита Жоливе. Она уже успела выступить в Лондоне в шекспировских пьесах, в том числе в роли Джульетты, и сыграть в нескольких фильмах, снятых в Италии, однако по-прежнему была лишь начинающей звездой. Впрочем, Фромэну она нравилась, и его интерес, по сути, обеспечил ей бурный успех. Сейчас она ехала в Европу – сниматься еще в нескольких итальянских фильмах.

Прибыл к отплытию и Джордж Кесслер 214 , богатый виноторговец, известный всему миру “король шампанского”. С бородой, в очках, напоминавший некоего венского психоаналитика, он прославился своими продуманными до мелочей вечеринками, которые называли “чудны́ми обедами”. Наиболее знаменитым был “Вечер гондол”, устроенный им в 1905 году в лондонском “Савое”, когда двор отеля наполнили водой, всех нарядили в венецианские костюмы, а обед гостям подавали на борту огромной гондолы. На случай, если этого окажется недостаточно, он устроил так, чтобы именинный пирог – пяти футов высотой – ввезли на спине слоненка.

Самой блестящей светской фигурой – с ним не мог сравниться никто из пассажиров – был Альфред Гвинн Вандербильт I, сын и главный наследник Корнелиуса, после смерти которого в 1899 году Альфред разбогател. Он имел репутацию гуляки, был высок и худощав, с темными глазами и волосами, любил дорогие костюмы. На борту ему были рады, особенно женщины, несмотря на то что он был женат и успел побывать героем скандальной истории. Первая его жена, Эллен Френч, разошлась с ним в 1908 году, обвинив его, как писала газета “Нью-Йорк таймс”, в “неподобающем поведении с неизвестной женщиной” 215 в собственном приватном вагоне поезда. Женщина оказалась Мэри Руис, женой кубинского дипломата. Скандал довел Руис до самоубийства. Вандербильт женился снова, на этот раз на Маргарет Эмерсон, наследнице немалого состояния, сделанного на ужасном питании американцев и его последствиях для желудка, – это были деньги компании “Бромо-Зельцер”. На борту ее не было. Помимо прочего, Вандербильт принадлежал к группе, которую одна миннесотская газета прозвала “Чудом уцелевшие” 216 , – он и другие счастливчики, в их числе – Теодор Драйзер, Гульельмо Маркони и Дж. П. Морган, планировали отплыть на “Титанике”, но по той или иной причине передумали. Стоит ли говорить, что путешествовал Вандербильт со всей роскошью, в одном из имевшихся на “Лузитании” “номеров с салоном”. Своего камердинера он поместил через две комнаты по коридору, во внутренней каюте, где не было ни иллюминатора, ни ванной. За оба билета Вандербильт заплатил наличными 1001 доллар и 50 центов, что по нынешнему курсу доллара соответствует 22 тысячам.

На борт, как водится, поднимались репортеры, чьей целью было взять интервью у знаменитых или скандально известных пассажиров; правда, на этот раз интерес их был сильнее обычного. У каждой газеты был “портовый репортер” – свидетельство того, какой важной отраслью было судоходство и как часто трансатлантические лайнеры заходили в Нью-Йорк. Каждая газета посвящала отдельную страницу прибытию и отплытию больших лайнеров, объявлениям и расписанию множества судоходных компаний, имевшим в городе свой пирс. Именно на этих страницах в ряде субботних утренних выпусков появилось германское объявление.

Портовые репортеры пользовались для работы похожей на сарай постройкой неподалеку от Бэттери-парк, что на Нижнем Манхэттене, прилегающей к причалу, откуда отходил паром на остров Статен-Айленд. За обшарпанной зеленой дверью находилась комната, заставленная старыми письменными столами и телефонами, которыми пользовались репортеры из нескольких газет и одного телеграфного агентства. Репортеры, как правило, отдавали предпочтение определенным кораблям, зачастую – по необъяснимым причинам. “Да, корабль обладает личностью”, – писал Джек Лоуренс, журналист, освещавший судоходство в газете “Нью-Йорк ивнинг мейл”. У одних кораблей “имеется свой характер и теплая, дружелюбная атмосфера, тогда как другие – лишь стальные пластины, приклепанные к двигателям” 217 . Одним из любимых кораблей у журналистов всегда была “Лузитания”. Она неизменно порождала новости, поскольку, будучи самым быстрым и роскошным океанским лайнером, еще ходившим через Атлантику, обычно привлекала наиболее богатых и известных пассажиров. Притягательностью своей корабль отчасти был обязан своему старшему эконому – давно служивший на этой должности шестидесятидвухлетний Джеймс Маккаббин рад был вниманию репортеров и направлял их к пассажирам, которые могли вызвать наибольший интерес. Маккаббин отвечал за то, чтобы всех пассажиров как можно быстрее проводили в их каюты, к их койкам, за хранение их ценностей, а также – задача немаловажная – в конце вояжа следовало подготовить счета за выпитое ими в баре. Как говорилось в инструкции для сотрудников “Кунарда”, он должен был “заботиться о том, чтобы удовлетворить пассажиров всех классов” 218 .