– Мы сопровождаем в Бавель Цидкияу, бывшего короля Иудеи. Вот наше разрешение передвигаться по Царскому тракту – видите печать Бавеля?
– Ладно, ладно. Платите и проходите.
От костра доносились запахи еды и разговоры, в которых слепец никогда не участвовал. Вдруг он расслышал знакомое имя. Прислушался.
– Нет, – уверенно говорил, судя по голосу, королевский повар Цвика,– и врата Храма не достались халдеям. Мой брат слышал это от самого Баруха. Ещё до пожара ангел опустился в Святая Святых, забрал оттуда покров алтаря, Ковчег Завета, обе Скрижали, жертвенник, и эфод первосвященника с сорока восьмью драгоценными камнями и все священные сосуды из Скинии. Ангел сделал знак, земля разверзлась, он опустил в расщелину то, что собрал, а сверху – ворота Храма, и так оно ушло на дно земли – а это самая глубокая глубина, какая бывает!
– А я слышал по-другому, – торопливым голосом заговорил кто-то, кого Цидкияу не помнил. – Я слышал, будто Ирмияу, пророк наш, укрыл всю одежду первосвященника под скалой Мориа, там, где стоял жертвенник Храма. Потом он велел Скинии и Ковчегу следовать за ним и пошёл к горе Нево, что у Солёного моря. Там Господь указал ему пещеру, Ирмияу внёс туда Скинию и Ковчег Завета и заградил вход так, что идущий мимо ни за что не заметит.
– Да я знаю место, где эта пещера! – перебил голос толстого Эзры.– Между двумя горами, где захоронены Моше и Аарон, поняли?
– А где эти горы? – спросил Цвика и, не получив ответа, подытожил: – И никто из простых людей этого не знает и никогда знать не будет. Пока Господь не смилостивится над Иудеей и не поможет нам отстроить Храм.
– Хватит разговоров! – крикнул Реувен, назначенный вавилонянами главным в этой группке людей, сопровождающих Цидкияу на пути от Иерусалима до Вавилона. – Идём, к сегодняшнему вечеру мы должны выйти на Первый пост Дамасской дороги.
И все зашумели, засобирались. Цидкияу никто не беспокоил – его всегда поднимали последним. Рядом какой-то слуга, запихивая в мешок каменную посуду, больно задел слепца зернотёркой и, когда тот вскрикнул, обернулся и подул ему на ушиб. Другой слуга разливал воду перед дорогой. Первую чашку он сунул в руку Цидкияу и поднял эту руку с чашкой к его рту. Слепец начал пить, потом послушно подставил лекарю плечо, чтобы тот вытащил из-под кожи клеща, а когда его подняли на ноги и подтолкнули в направление движения, вдруг убрал руки за спину, показывая, что не нуждается в поводыре.
Месяц Ияр 585 года до н.э. случился прохладным и дождливым – необыкновенным для Северного Кнаана. Розово-голубые, с пышной окантовкой облака, которые все здесь называли "Иерусалимскими", провожали путников до самой границы.
Но последний король Иудеи не видел облаков.
***
1991 г. месяц Ав
ДО СВИДАНИЯ, ЧИТАТЕЛЬ!
Я взялся за жизнеописания Малых Королей, потому что в них звенит прелесть тайны еврейской истории. Заканчивая любую из новелл, я могу поклясться, что следовал летописям, и указать место каждой цитаты в Танахе. Знаю, что не погрешил и против науки – археологии и истории. Я только никогда не посмею утверждать, что моя версия отношений, скажем, в истории о путчисте Еху и королеве Аталии, единственно верная и что следующая археологическая экспедиция не опровергнет её (а следующая за ней не подтвердит).
За тысячелетия размышлений и обсуждений связанных с Танахом тем, наши мудрецы записали ответы на, кажется, уже все вопросы. Мне представляется историческая часть комментариев еврейских мудрецов не сильнейшей у них. Вероятно, побеждал интерес к религиозной философии, мистике и проблемам человека в повседневной жизни. Не удовлетворившись комментариями, я пытался самостоятельно обмыслить и понять: отчего королевство Шломо распалось на два государства, кем они были, Малые Короли, и почему Господь велел Давиду и Шломо построить Храм, а потом не помешал его разрушению?
Каждого из тридцати девяти королей я "расспросил" про его жизнь и записал этот рассказ в новеллу, а, прощаясь, закрыв рукопись и перевернув её страницы, увидел улыбку оставшегося тайной персонажа.
История имеет достоинством систему. На старте мне это помогало, но потом стало мешать – так мешает жестяная рамка идеологии осмыслить истину. Небрежность, с какой касается истории Танах, когда-то приводила меня в отчаянье, зато теперь я научился любоваться её аристократизмом. Разве нескольких фраз, что вписал, – так, между прочим, – летописец во Вторую книгу Царств недостаточно, чтобы из-за страницы к нам высунулся вечно взлохмаченный, в ссадинах, в мятом халате с капюшоном-шлемом и с прекрасным, добытым в бою мечом из хеттской стали за поясом – король Ехорам – этот "шлимазл" еврейской истории, который затеял пять войн и все проиграл?
Читать дальше