Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Сощурив глаза, Атрет шел за ней на второй этаж.

— Подожди здесь, — сказала она и открыла дверь. Атрет стиснут зубы в гневе, когда женщина вошла в помещение и оттуда донесся ее голос: — Юлия, твой гладиатор пришел, — произнесла она с таким презрением, что кровь бросилась ему в лицо. Юлия что–то ответила; слов он не расслышал, но в ее тоне звучало скорее волнение, чем радость и ожидание.

Калаба снова вышла к нему.

— Она сейчас не готова тебя видеть. Жди здесь, и когда она будет готова, она позовет тебя. — Приподняв бровь, Калаба добавила: — Смотри же, обслужи ее как следует. — И пошла по лестнице вниз.

Атрет смотрел ей вслед с черной ненавистью, потом в нем вскипела ярость, и он решил действовать. Распахнув дверь, он увидел, что Юлия сидит у туалетного столика, уставленного различными сосудами с косметикой и парфюмерией. Две служанки делали ей прическу, и обе при его появлении застыли на месте.

— Вон! — закричал он служанкам, кивнув в сторону двери. Они прошмыгнули мимо него, как мышки, убегающие в свою нору.

Юлия сидела, растерянно уставившись на него.

— Я хотела выглядеть как можно лучше, прежде чем…

Атрет схватил ее, силой поставил на ноги и притянул к себе. Она раскрыла рот, но не успела ничего сказать — он прижал свои губы к ее губам. Ее волосы, рассыпавшись, упали ему на руки, и украшенные жемчугом заколки полетели на пол.

Юлия стала сопротивляться.

— Ты испортишь мне прическу, — произнесла она, жадно хватая воздух в ту минуту, когда он дал ей возможность перевести дух.

— А ты думаешь, меня так волнует твоя прическа? — зарычал он в ответ. — Меня волнует только одно. — Он запустил руку в ее волосы, сжал пальцы в кулак и, с силой притянув к себе ее голову, снова стал ее целовать.

Юлия пыталась вырваться.

— Мне больно. Прекрати! — Когда Атрет грубо оттолкнул ее, она в гневе отвернулась, ощупывая свои волосы, потом снова резко повернулась к нему. — Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось здесь сидеть, пока они делали мне эту прическу, чтобы я выглядела как можно красивее? И это все для тебя.

— Тогда просто расчеши волосы, — проговорил Атрет сквозь зубы, — как те женщины, которых присылали ко мне в камеру.

Юлия посмотрела на него круглыми от возмущения глазами.

— Ты что, хочешь сказать, что я обыкновенная шлюха?

— А ты что, забыла, как мы с тобой познакомились? — сказал Атрет по–прежнему возмущенный тем, что Юлия велела ему ждать ее в коридоре. Кто он для нее? И что такое он для нее?

Юлия начала терять терпение.

— Я вижу, нам лучше отложить нашу встречу до тех пор, пока у тебя не исправится настроение! — сказала она, отвернувшись. Махнув рукой, она дала понять, что ему лучше удалиться.

Атрет в ярости схватил ее и повернул к себе.

— Ну уж нет, — сказал он, — не получится. — Спустя несколько минут Юлия стала гибкой и податливой и с трепетом прижалась к нему. — Пожалуй, ты права, — согласился Атрет, презрительно усмехаясь, и внезапно отпустил ее так, что она по инерции сделала еще несколько шагов назад. — В другой раз.

— Атрет! Куда ты? — воскликнула Юлия, чувствуя себя обездоленной и покинутой.

— Обратно в лудус.

Юлия бросилась к нему, пока он не открыл дверь.

— Ну что с тобой сегодня? Почему ты так себя ведешь? Почему ты так жесток ко мне? — она схватила его за руку. — Прошу тебя, не уходи. — Она обвила его шею руками и прижалась к нему.

Атрет схватил ее руки и освободился от объятий.

— Ты платишь Серту и вызываешь меня, как шлюха.

Юлия застыла, пораженная услышанным.

— Я никогда не была ею, и ты это прекрасно знаешь! Но это единственное, что я могла придумать, чтобы видеться с тобой. Чтобы быть с тобой, я отдала Серту половину своих драгоценностей. Если бы потребовалось, я бы отдала все. Я люблю тебя, Атрет. — Она наклонила его голову к себе и поцеловала его. — И ты любишь меня. Я знаю, любишь.

Его желание быстро нарастало, как и ее.

— Не заставляй меня снова ждать, — сказал Атрет, чувствуя, что больше не в силах сдерживать свою страсть.

В течение следующего часа Атрет забыл обо всем, кроме тех чувств, которые он мог испытать с Юлией Валериан. Но в наступившей вслед за этим тишине он чувствовал только пустоту.

Он должен был оставить Юлию. Ему необходимо было подумать.

— Куда ты идешь? — спросила Юлия.

— Я иду обратно, в лудус, — кратко ответил он, как бы оправдываясь, потому что она еще никогда не выглядела такой красивой, как в тот момент. Атрет по–прежнему находился в плену ее обаяния, но каким–то образом, возможно даже подсознательно, он понимал, что она лишь насыщала его внутренний голод, но не делала его счастливым.