Франсин Риверс: Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Особую благодарность я хочу выразить Рику Хану, пастору христианской церкви в Севастополе, открывшему мне глаза и уши, чтобы я могла воспринять красоту Божьего Слова; членам моей церковной семьи, показавшим мне, что Бог действительно каждый день изменяет жизни людей. Вы даже не представляете, какую неоценимую поддержку оказали мне многие из вас, и я рада, что у меня столько братьев и сестер.

Не могу не упомянуть о Дженни и Скотте — что бы я без вас делала? Вы мне так дороги. Да благословит Господь вас здоровьем, счастьем и, конечно же, детьми.

Но больше всего я благодарна Господу за все то, что Он сделал в моей жизни. Я молюсь о том, чтобы Он благословил этот труд, принял мой скромный вклад и трудился через него в жизни других людей.

Фрэнсин Риверс

Город молча изнывал от палящего солнца; он гнил, подобно тысячам тел, лежавших там, где эти люди погибли в уличных сражениях. С юго–востока дул удушающий горячий ветер, разносивший повсюду смрад разложения. По ту сторону крепостных ворот стояла сама Смерть в лице Тита, сына Веспасиана, и шестидесяти тысяч легионеров, жаждавших сравнять город Бога с землей.

Еще до того как римляне пересекли долину Терновника и расположились на Елеонской горе, те вооруженные группировки, которые находились в крепостной стене Иерусалима, приготовились к уничтожению города.

Иудейские грабители, которые, как крысы, бежали от римлян, теперь оказались в Иерусалиме, убили уважаемых граждан, заняв священный храм. Взяв на себя функции священников, они превратили дом молитвы в торжище тирании.

Восточнее грабителей находились повстанцы и зилоты. Возглавляемые соперничающими предводителями — Иоанном, Симоном и Елеазаром — вооруженные люди заняли три крепостные стены. Ослепленные гордостью и властью, все эти люди раздирали Иерусалим на кровавые лоскуты.

Нарушая субботу и Божьи законы, Елеазар взял штурмом крепость Антонию и перебил римских воинов, которые в ней находились. Зилоты неистовствовали, убивая всех, кто только пытался восстановить порядок в бушевавшем городе. Всюду возникали стихийные трибуналы, которые, попирая все человеческие и Божьи законы, отправляли на смерть сотни ни в чем не повинных мужчин и женщин. Дома с богатыми запасами зерна были разграблены и сожжены. Вскоре за этим последовал голод.

Доведенные до отчаяния праведные иудеи искренне молились о том, чтобы Рим выступил против этого великого города. Они верили, что тогда — и только тогда — враждующие группировки в Иерусалиме объединятся ради одной цели: свободы от Рима.

Рим действительно выступил, и его военную мощь почувствовала на себе вся Иудея, поскольку римляне терпеть не могли, когда в подчиненных им землях кто–то поднимал голову. Они взяли Гадару, Вирсавию, Иерихон, Кесарию. Могучие легионы прошли по тем же местам, по каким когда–то шли паломники, для того чтобы поклониться Богу и праздновать священную Пасху. Десятки тысяч несчастных людей теперь бежали в этот город и оказались в мясорубке гражданской войны. Зилоты заперли ворота, в результате чего беженцы оказались в ловушке. Римляне подошли к городу, поскольку весть о разрушениях прокатилась от стен Иерусалима по долине Терновника. Тит осадил древний святой город и теперь был полон решимости положить конец иудейскому восстанию раз и навсегда.

Иосиф, иудейский военачальник, захваченный римлянами, плакал, стоя на вершине первой стены, занятой легионерами. С разрешения Тита, он призывал свой народ покаяться, предупреждая их о том, что Бог против них, что скоро исполнятся пророчества о разрушении. Те немногие, кто его слушал и решил уйти от зилотов, бежали к жадным сирийцам, которые вспарывали беженцам животы в поисках золотых монет, которые те якобы проглотили перед побегом. Те же, кто не внял Иосифу, познал на себе всю силу римской военной машины. Вырубив на мили вокруг все деревья, воины Тита построили осадные приспособления, из которых забрасывали город бесчисленными камнями, копьями и даже пленниками.

От верхней рыночной площади до нижней Акры город терзали волнения.

Внутри великого храма Божьего предводитель бунтовщиков, Иоанн, переплавлял золотые священные сосуды. Праведные люди не могли без слез смотреть на Иерусалим, невесту царей, мать пророков, дом царя Давида. Раздираемый собственным народом, он лежал теперь опустошенный и беспомощный, ожидая смертельного удара от ненавистных иноземных язычников.