Луи Бриньон - Луидор

— Ваше преосвященство подозревает конкретного человека? Вы полагаете, будто некто третий…

подсыпал ей отраву? Но кто тогда? Герцогиня де Шеврез?

— Оставь в покое герцогиню, — несколько раздражённо ответил, Ришелье. — Кому как не тебе знать истину. Молва о герцогине не имеет ничего общего с реальностью. К тому же она предана королеве.

Вспомни хотя бы историю с алмазными подвесками, которые подарила королеве, маркиза Галлигаи, а те потом перекочевали к герцогу Бэкингему. Возможно, лишь вмешательству герцогине, королеве удалось отвратить от себя гнев короля. Именно с той поры, его величество терпеть не может герцогиню. Он полагает, будто она внушает королеве…греховные мысли. Королева же, любит герцогиню как сестру и посвящает во все тайны. Глупо думать, будто они сговорились дабы совершить это отвратительное убийство. Да и какой смысл королеве убивать собственное дитя? Она не может не понимать, что потеря ребёнка лишь удалит её от короля. А наследник, наоборот, даст ей в руки то, о чём она мечтает с первого дня своего приезда во Францию — власть. Нет. Здесь очевиден вывод. Королева ничего не знает. Даже если брать в расчёт её ненависть и постоянные попытки избавиться от моего присутствия, я не могу использовать смерть наследника во вред королеве. Хотя в возникшей ситуации, сделать это не представляется делом сложным. Потом не забывай главное…

речь идёт об убийстве младенца в утробе матери. Она на это не способна. Для подобного убийства необходимо обладать коварным, изощрённым умом и…жестокостью.

— Королева — мать?

Кардинал впервые обернулся и с явным одобрением посмотрел на Люмье.

— Вот сейчас ты на правильном пути. У неё есть все необходимые качества, и что гораздо важнее…

причины для подобного поступка. Именно поэтому ты должен сосредоточить всё внимание на этой женщине и людях, которые её окружают. Кто- то ведь сделал эту настойку. Кто–то готовил её и давал пить королеве. Ищи этих людей. Днём и ночью. Ищи везде. Отправь соглядатаев во «Дворец

Слепых», в этот разбойничий вертеп. Там можно узнать гораздо больше, нежели в коридорах Лувра и улицах Парижа. Но только…с величайшей осторожностью. Речь идёт об убийстве Дофина. Уж если они решились на подобное преступление, так не остановятся ни перед чем. Действуй Люмье, действуй. Найди мне убийц…

— Сделаю всё возможное, ваше преосвященство!

В этих коротких словах обозначился итог разговора. Гений Ришелье, и на сей раз его не подвёл. Он долгие годы подозревал, что мертворождённые дети, результат чьих то злых умыслов, и не ошибался.

Оставалось узнать ответ лишь на один вопрос…кто этот человек?

Утро, выдалось крайне неприветливым. Вначале, густой туман, словно паутина, окутал город и близлежащие окрестности. Едва он рассеялся, как Париж накрыли тёмные тучи, и полил сильный дождь.

Проклинаю непогоду и укрываясь от неё всеми возможными способами, жители Парижа занялись повседневными делами. На мосту «Менял», началась бойкая торговля. Именно здесь, «город просыпался». Одна часть спешила сюда чтобы сбыть товары, другая — чтобы приобрести. В лучшем положение находились те немногие, кому посчастливилось купить дом на самом мосту. Удивительное зрелище представало перед каждым, кто впервые устремлял свой взор в сторону моста «Менял».

Вначале, не представлялось возможным понять, что за диковинное строение нависает над Сеной.

Внушительного размера арки, тянулись от правого берега к левому. Именно они и служили опорой.

И не только. Благодаря такому устройству, не только лодки, но и малые суда, вполне могли проплыть под мостом. Но не арки привлекали внимание. а…дома. Взгромоздившись друг на друга, они тянулись по обе стороны моста. Порой высота домов доходила до трёх этажей. Оставалось только поражаться, как при таком обилие домов, оставалось место для повозок. И не только, но и для торговли. Иными словами говоря, любой, кто находился на мосту «Менял», мог видеть отворённые окна, приветливые или наоборот, хмурые лица, но был лишён возможности созерцать саму Сену, ибо вид на неё закрывали дома. А людей в этот день, прибывало всё больше и больше. И что странно, в основном из провинций. И как правило, вели себя совершенно одинаково. Едва попав на мост, они тут же направлялись к ближайшему торговцу, будь это продавец пряностями, книгами или фаянсом, и с присущей провинциалу бесцеремонностью, задавали вопросы. И хотя звучали они на разный лад, смысл оставался одним и тем же: — А правда ли, будто наш добрый король Людовик…заперся в Лувре, и никого не желает видеть?