Светлана Бестужева-Лада - История России в лицах. Книга третья

В 987 году князь созвал бояр своих и старцев градских и сказал им:

– Приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили немцы и хвалили закон свой. Затем пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и много говорили, рассказывая о начале мира и о бытии всего. Мудрено говорят они, и чудесно слушать их. Рассказывали они и о другом свете. Если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова воскреснет и не умереть ему во веки, если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы мне посоветуете? Как им ответить?

Бояре и старцы отвечали:

– Знай, князь, что своего никто не бранит, но всегда хвалит. Если хочешь обо всем разузнать, то пошли от себя мужей посмотреть, кто и как служит Богу.

Владимир последовал этому, прямо скажем, мудрому совету. Десять избранных мужей отправились из Киева знакомиться с религией и обрядами иных народов. Когда же они вернулись, князь Владимир вновь созвал бояр своих и старцев и сказал им и предложил выслушать послов. Те сказали:

– Ходили мы к болгарам, смотрели, как они молятся в мечети. Стоят они там без пояса; сделав поклон, сидят и глядят туда и сюда, как бешеные. И нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой. И не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького: так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве.

Оставим на совести летописца (безусловно, уже православного, причем не в первом колене) восхваление «закона греческого». Решающим для Владимира было другое: пример его бабки, княгини Ольги, которая приняла христианство именно в Царьграде. Разумеется, он не собирался туда сам и уж тем более не мог отправить в Византию всех своих подданных-язычников, дабы те узрели свет истиной веры. Посему решение вопроса о массовом крещении, равно как и об обращении в православие самого князя Владимира, было временно отложено и не только из-за колебаний самого князя и его ближайшего окружения.

В 987 года в Малой Азии вспыхнуло восстание, размах которого сильно напугал византийского императора Василия II. Он обратился за помощью к князю Владимиру, и тот согласился при условии, что император отдаст ему в жены свою сестру Анну. По-видимому, первоначальное согласие было получено: летом 988 года, как об этом однозначно свидетельствуют греческие и арабские источники, отряд русских воинов прибыл в Византию и оказал императору большую помощь в сражениях под Хрисополем и Авидосом. Но… невеста так и не приехала.

Обманутый и оскорбленный Владимир пердпринял поход против самих византийцев. Он осадил город Корсунь (нынешний Херсонес), который, возможно, и устоял бы, если бы не предательство одного из его жителей. Тот пустил в лагерь Владимира стрелу с письмом, в котором говорилось:

«Перекопайте и переймите воду, она идет по трубам из колодцев, которые за лагерем вашим с востока».

Владимир тотчас же велел последовать этому совету. Люди в осажденном городе изнемогли от жажды и сдались. Владимир же послал грамоту византийским кесарям Василию и Константину:

«Вот, взял уже ваш город славный. Снова прошу в жены вашу сестру девицу. Если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу».

Вторично обманывать Владимира византийцы не решились и прислали письмо следующего содержания:

«Не пристало христианам выдавать жен за язычников: если крестишься, то и ее получишь, и Царство небесное воспримешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя».

Владимира это вполне устраивало: отойти от язычества он и без того собирался, а мир с Византией был важнее и нужнее новых разорительных военных походов. Посему ответ его был скор, мудр и даже смиренен:

«Я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи».

Оставалось… уговорить невесту, мнения которого до того момента спросить никто не удосужился. И тут возникло неожиданное препятствие: порфирородная царевна Анна, оказывается, предпочитала смерть или постриг в монастыре браку с безбожным варваром. Пришлось обращаться за помощью к священникам, которые предъявили царевне очень убедительный довод: