Дмитрий Барчук - Александрия

Один из первых латиноамериканских сериалов, который показало наше телевидение еще в начале девяностых годов, назывался «Богатые тоже плачут». Бывшим советским гражданам, брошенным родным государством в стихию рынка, было трудно понять, чего же плачется этим богатеям на собственных виллах, в фешенебельных офисах? С жиру, что ли, бесятся?

И вот, став по-настоящему богатым человеком, я на своей шкуре испытал, чего стоит это скромное (или нескромное) обаяние буржуазии.

Ничто не возникает из ниоткуда, и ничто не уходит в никуда. Этот закон сохранения материи применим и к богатству. Дело в том, что, уделяя повышенное внимание накоплению материальных благ, индивид волей-неволей ограничивает себя в духовных вещах. Среди своих коллег-олигархов, бывших и действующих, я не знаю начитанных, высокоинтеллектуальных людей. Да, это целеустремленные, волевые личности, точно знающие, чего они хотят в жизни, и непременно, любой ценой добивающиеся поставленных перед собой целей. Вечная гонка за право быть первым требует таких колоссальных затрат жизненной энергии, что ее не остается для самых дорогих и близких тебе людей. Никакие модные салоны и безграничные суммы на кредитной карточке не заменят жене любящего мужа, а детям дорогие гувернеры и престижные школы – заботливого отца. Все это – эрзац. Жалкая подачка, чтобы откупиться. Никакие миллионы и миллиарды не стоят тех лишений, на которые успешные люди обрекают свои семьи. Затраты превышают совокупный доход. Это неизбежно ведет к банкротству.

Вчера у меня было свидание с мамой и Лешкой. Если мама использовала любую возможность, чтобы увидеться со мной, то старшего сына я уже давно не видел. Я знал, что у него проблемы в университете, что он плохо сдал летнюю сессию, и его даже готовили на отчисление с юридического факультета МГУ. Потому он и избегал встреч со мной. Это было нетрудно, достаточно не прийти или опоздать в следственный изолятор в отведенное для свиданий время, и нелицеприятный разговор с отцом не состоится.

Я не видел Лешку полгода. За это время он возмужал, расширился в плечах и из нескладного долговязого юноши превратился в молодого интересного мужчину. Прошлым летом он носил жидкую кудрявую бородку, забавно смотревшуюся на детской физиономии. Сейчас же пришел гладко выбритый, в строгом костюме с наглаженными стрелками на брюках.

– Привет, па. Как ты? – спросил он в переговорное устройство с другой стороны прозрачной стенки из сверхпрочного пластика.

– Нормально, сын. Дописываю книжку.

– Здорово. Я раньше гордился, что у меня папа – такой известный бизнесмен. Но писатель – это еще круче.

– А как твои дела?

Лешка не спешит ответить на мой вопрос, а, порывшись во внутреннем кармане пиджака, извлекает из него потрепанную зачетную книжку и прислоняет ее в развернутом виде к стеклу. Пять экзаменов и по всем разными почерками и разными чернилами стоит одна и та же оценка – «отлично».

– Молодец! Значит, взялся за ум. Так держать, – хвалю я сына.

А он, похоже, долго готовился к этому моменту, стремится удержать радостный миг победы и дальше листает зачетку.

– Я исправил две тройки за прошлую сессию на пятерки. Осталась только одна оценка «удовлетворительно» за первый курс. Пересдам этот предмет, и декан говорит мне, что я смогу претендовать на красный диплом.

Я смотрю на сына и не верю своим глазам. Неужели это тот великовозрастный хлыщ, который еще два года назад, загибая пальцы, пренебрежительно говорил об университетских преподавателях, что они овцы. Который все свободное время проводил в ночных клубах и на всевозможных тусовках. Который еще в конце первого курса привел ко мне домой фотомодель и заявил, что решил жениться на ней. Который заявлял, что ему мало триста долларов в день на карманные расходы, и клянчил у меня на день рождения Porche Cayenne за 115 тысяч евро. Неужели это мой сын? Сейчас он живет гораздо скромнее, чем когда я был на свободе. И насколько он стал лучше за это время! Воистину не было счастья, да несчастье помогло!

– Пап, я собираюсь после четвертого курса пойти на практику в прокуратуру. Ты не будешь возражать?

Еще одна усмешка судьбы: сын олигарха Ланского, которого Генеральная прокуратура обвиняет во всех смертных грехах, будет проходить практику в учреждении, призванном стоять на страже закона. А может быть, в этом и есть сермяжная правда, чтобы такие независимые пацаны, как мой Лешка, становились прокурорами. У них есть собственные суждения, ими трудно будет манипулировать.