Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Какая у нас могла быть дисциплина: деньги давали часто, водка – дешевая. Деньги просто выдавали – сперва в Белогорске, потом в Хабаровске, в Мулино. Водка в Хабаровске была 9000, а в Мулино – 2500. После ужина мы ходили в поселок, патрулей не видел ни разу. Пили в казарме. Если честно, пьянство процветало повсеместно. Строго никто не наказывал: командиры знали, куда мы едем. Утром пожурят, попугают, и все. Контроля вечером за нами практически не было.

Александр Суровцев, командир 2-й мотострелковой роты, капитан:

– На момент получения директивы Генштаба на отправку полка в Чечню: техники нормальной – нет, людей – нет. Пригнали нам БМП-2 из других частей армии, из них и того, что у нас было, выбрали хорошие машины, скомплектовали, получилось более-менее.

Солдат с Дальнего Востока привезли уже экипированных, в бронежилетах, но кто же из командиров отдаст в другую часть хороших солдат. Отобрали из прибывших механиков-водителей, большинство из них были очень слабые в профессиональном плане. Наводчики-операторы имели только начальный уровень подготовки, не могли толком снарядить боекомплект, не знали, как вставлять в пулемет ленту с боеприпасами.

Все дни до отправки мы, офицеры, жили в казармах с солдатами. Проводили боевое слаживание, огневую подготовку, но из командиров взводов у меня сначала был только один, старший лейтенант Сергей Быхалов. За три дня до отправки пришел еще один взводный, а третий командир взвода появился перед самой погрузкой в эшелон. Техник роты был водолаз по профессии, прислали его из понтонного полка в Муроме: «Что это такое – БМП?», – смотрит на нее с удивлением. По технике, имеющейся в мотострелковой роте, он практически ничего не знал.

Все было на нервах в эти дни. Старшины роты нет, поэтому вся вещевка, каски, снаряжение, их хранение, выдача под росписи, да и штатную книгу надо составить – все было на мне, и все надо было сделать и оформить за неделю…

Александр Синякович, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона, майор:

– До Нового года в соседнем дисбате объявили амнистию, дали оттуда людей, но часть из них от нас дезертировали. Основная масса солдат была с Дальнего Востока. Разные оказались люди. Были и толковые, механики-водители, наводчики. Во взводе связи, который мне подчинялся, люди были обученные. Запомнил наводчика-оператора рядового Ли, кореец – изумительный был солдат, стрелял хорошо. Помню механика-водителя рядового Гоголева. Они были уже послужившие.

Но попадались и такие ухари, что даже рассказывать не хочется… Захожу как-то в солдатское кафе, некогда домой было ходить, мы на ходу от усталости засыпали, а там гужбан стоит – одеколон пьют. И такие были, но не все.

Как-то ездили с командиром минометной батареи Игорем Андроновым домой, возвращаемся в полк, и у самых ворот мы с ним заснули от усталости. Машина уперлась в забор, буксует, кто-то идет, в стекло стучит: «Парни, вы куда?»

Петр Шашкин, командир 6-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Первого января мы с Виталием Зябиным собрались отметить Новый год. Вдруг ночью стук в дверь, посыльный из штаба полка: «Сбор по тревоге! С собой иметь противогаз».

В ночь с первого на второе января моя рота уже была сформирована, численностью – сто один человек. Но из офицеров и прапорщиков в роте я был один. Приказ о назначении ротным получил только четвертого января. Все формирование роты было на моих плечах, так как до 12-го января у меня не было командиров взводов, старшины, техника и замполита. Они пришли, когда рота прошла боевое слаживание, загрузилась боеприпасами, получила все имущество. Командиром первого взвода пришел лейтенант Сергей Желудков, служил у нас полгода, второго – лейтенант Саша Марголин, внук знаменитого конструктора пистолетов. Позже его назначили командиром гранатометного взвода, и в конце остались я и Желудков. Третьего взвода не было, вместо него был внештатный огнеметный взвод, как резерв командира полка.

С того момента я и разучился спать. Мой сон составлял примерно полтора часа в сутки. Много надо было получать имущества, снаряжения, все самому, все надо записывать. Поэтому и не спал, держался на кофе. Однажды в эти дни комбат отругал меня, что я вывел роту на построение с оружием вместо лопат. Я так устал, что перепутал. Комбат приказал отвести меня спать, но как я мог оставить роту – вышел через другие двери казармы и снова встал в строй. Комбат тогда хотел меня убить… Я уже не понимал, не осознавал, что делал.