Рафаэлло Джованьоли - Спартак. Том 2

– Если я не ошибаюсь, – сказал Спартак, – ты свободнорожденный Рутилий.

– Да, – ответил всадник, – я Рутилий. Я рад и горжусь, Спартак, что ты, прославленный наш военачальник, узнал меня среди десяти тысяч гладиаторов!

Рутилий был храбрый и благоразумный юноша: на него можно было положиться, и поэтому Спартак уступил просьбам своих солдат и согласился на предложение латинянина. Продолжая путь во главе отряда, фракиец вскоре очутился у небольшой виллы. Пока Рутилий переодевался, Спартак на дощечке, которую дал ему владелец виллы, написал по-гречески нежное письмо Валерии и передал его юноше. Рутилий пообещал отдать письмо Валерии в собственные руки.

Немного успокоившись, Спартак пустил своего коня рысью и в сопровождении гладиаторов поскакал по дороге, которая вела из Тускула в Лабик.

На рассвете они прибыли туда, где их с нетерпением ждал Мамилий с двумястами пятьюдесятью всадниками. Начальник отряда конницы доложил вождю, что жители были сильно напуганы набегом на Лабик, поэтому он считает более благоразумным, не дожидаясь наступления вечера, немедленно покинуть эти места и ускоренным маршем идти к Аквину.

Спартак согласился с разумными доводами Мамилия. Не теряя времени, отряд выступил из маленького лагеря у Лабика и поскакал по преторской дороге к Пренесте. Город остался по левую руку, а конники повернули направо и выехали на Латинскую дорогу. Они мчались весь день и всю следующую ночь и только на рассвете, совсем загнав своих лошадей, прибыли в Алетрий, где Спартак велел отряду сделать привал и отдыхать весь день.

На следующую ночь он направился быстрым маршем в Ферентин, прибыл туда через два часа после восхода солнца и тотчас двинулся дальше, в Фрегеллы, так как узнал от римских легионеров, дезертировавших в лагерь гладиаторов из войска Вариния, стоявшего в Норбе, что многие из жителей Лабика приходили к Варинию и рассказывали ему об отряде гладиаторских конников, замеченном около Тускула. Тогда претор разделил свою кавалерию на два отряда, по пятьсот человек в каждом; один отправил в погоню за врагом до самого Тускула, а другой с минуты на минуту мог появиться в Ферентине, куда его направил Вариний для того, чтобы преградить дорогу гладиаторам, возвращавшимся после набега, и отрезать им путь к спасению, лишив их возможности вернуться в аквинский лагерь.

Спартак немедленно оставил Ферентин и не дал отдыха своим конникам до тех пор, пока они не добрались до Фрегелл; оттуда в полночь он двинулся в Аквин, куда прибыл на рассвете.

Вечером приехал Рутилий и привез фракийцу утешительные вести о здоровье Валерии, а также письмо от нее, очень нежное, хотя и полное упреков, в ответ на несколько страстных строк Спартака.

В письме Валерия сообщала возлюбленному, что теперь она будет посылать ему в лагерь письма через Либедия, старика домоправителя, и настойчиво просила, чтобы Спартак писал ей и пересылал письма тем же путем. Что касается Либедия, то он всегда готов был с радостью исполнить любое желание своей госпожи, и нетрудно себе представить, с каким восторгом он принял предложение ездить в лагерь гладиаторов, где он будет иметь возможность повидать и обнять своих сыновей.

На следующий день, посоветовавшись с Эномаем, Борториксом и другими начальниками легионов, Спартак, как это было решено раньше, оставил Аквин и во главе двадцати тысяч гладиаторов направился в Нолу, куда прибыл после пятидневного перехода. Трудно описать, с какой радостью двадцать пять тысяч гладиаторов стоявших лагерем под Нолой, встретили своих собратьев, покрывших себя славою побед в сражении под Аквином.

В продолжение трех дней весь лагерь в Ноле пел и веселился. Совет военных руководителей Союза угнетенных решил оставить здесь армию гладиаторов на зиму, зная, что с наступлением холодов, дождей и снегопада можно не опасаться Вариния, даже если бы войско у него было многочисленнее и сильнее и не пришло бы в расстройство после поражения под Аквином. Но гладиаторы понимали также, что было бы безумием мечтать о походе на Рим, против которого даже в дни поражения при Каннах, когда Рим был в полном упадке, а карфагеняне действовали в более благоприятных условиях, чем теперь гладиаторы, ничего не мог сделать сам Ганнибал, величайший полководец того времени. Спартак ставил его много выше Кира и Александра Македонского.

Гладиаторы покинули прежний лагерь и разбили новый, более обширный, с глубокими рвами и высоким частоколом.