Александр Припутнев - Открывая глаза

– Два замка; нам придется попотеть, – у самого уха Пола прошептал Грегг, тоже внимательно наблюдавший за происходящим. – Хорошо ещё, что могила находиться не в центре парка, не то бы мы даже в две ночи не отыскали её.

– Расскажи об этом погромче, я думаю, тебя поддержат те, кто хочет побыстрее отсюда уйти.

Грегг понял упрек друга и замолчал, прислушиваясь к голосам людей, стоявших позади них.

– Бедняжка, она же совсем убита горем, – грустно произнесла какая-то женщина.

– Ещё бы… насколько я знаю, она была единственным близким родственником Виктора, племянница или внучка, я не помню точно. Кэтрин, может быть, пойдем отсюда, посмотри на себя, ты совсем бледная!

– Нет… нет, дорогой, всё хорошо, давай дождемся конца молитвы, а потом пойдем, вместе… – не дослушав слова женщины, Гудвин стал искать глазами девушку, о которой говорили. Она стояла напротив него, вся в черном, сложив руки на груди и едва слышно плача. Приятная внешность молодой девушки сейчас была скрыта горем, надолго посетившим её. Несомненно, это она была близкой родственницей умершего. Её бледное осунувшееся лицо отчетливо говорило, как много страданий перенесла девушка в последнее время. Слезы капали из её глаз, тонкая полоска бледных губ всё время подрагивала. Было видно, как в тщетных попытках девушка пытается скрыть свою боль, как старается держать себя в руках и не плакать, но ей было очень тяжело это делать. Полу на секунду пришло в голову, что создатели этого кладбища никогда никого не теряли, иначе бы поняли всю бессмысленность идеи сделать из обители страданий уголок для прогулок и отдыха. Ещё раз посмотрев на девушку, которой удалось немного успокоиться, слушая молитву пастора, Гудвин стал пробираться сквозь толпу провожающих, подальше от слез и праведных речей. Ему вдруг отчетливо вспомнились похороны матери, прошедшие несколько месяцев назад, слезы сестры, которая ещё три недели не могла прийти в себя после потери, и молчаливое отстраненное выражение лица их отца, потерявшего часть себя.

– Я не могу этого сделать! – с болью в голосе произнес Пол, отведя Грегга в сторону от собравшейся толпы. – Это низко. Ты видел ту девчонку? Она же не простит мне этого! Я не могу сделать ей ещё больнее! Я очень хорошо её понимаю! Нет! Не могу!

Кто-то из края толпы тревожно и с упреком посмотрел на нарушителей тишины, которая могла законно прерываться лишь шарканьем лопат о влажную землю и слезами утраты. Уверенно взглянув на друга, Грегг, тихо запротестовал: – Ты что, Пол! Подумаешь, девчонка! Ей завтра же станет всё равно на своего… кто он ей там! А он… он сможет послужить нам!

Пол немного помолчал, затем сказал с досадой:

– Ты не хочешь понять, Грегг! Поставь себя на её место и представь, чтобы чувствовал ты, если бы могилу твоего отца или матери раскопали бы сразу после погребения. Да не важно, пусть хоть через год. Да когда угодно! Чтобы ты чувствовал?

– Пол, пожалуйста, говори тише! Мы уже сделали половину работы. Дело за малым! Нам теперь нужно определиться, с какой стороны забраться на кладбище, договориться о встрече и, считай, дело сделано! Ты видел, что у входа постоянно трутся рабочие, они делают ворота, и я полагаю, ночью эти ворота охраняет сторож. Так что заходить нам лучше подальше от тех мест.

Гудвин ничего не ответил; взглянув издали ещё раз на девушку, закрывшую лицо руками и громко заплакавшую по окончании погребения, он обреченно покачал головой и зашагал прочь от места похорон, чтобы не видеть больше этих ужасных мук и не чувствовать все усиливающихся угрызений совести.

– Я считаю, лучше всего перебраться через… – оборвал себя Грегг, когда они поравнялись с пожилой парой, неспешно шагавшей по парку и, лишь когда дорожка свернула и они оказались одни, продолжил: – Наверное, присматривают себе место.

По раздражительному взгляду Гудвина, Грегг понял, что это была очень неудачная шутка.

– Я… я просто хотел сказать, что считаю, нужно перебираться через забор, в месте, ближе всего расположенном от могилы, – оправдываясь, стал объяснять свой план Грегг.

– Вижу, прогулка по кладбищу вдохновляет тебя на банальные идеи!? – грубо заметил Гудвин. Энтузиазм Грегга как рукой сняло.

– Нет, в общем… – нерешительно ответил тот. – У тебя есть другое предложение?

– Нет, но давай всё же обойдем кладбище и посмотрим, что к чему.

Обогнув по периметру кладбище, студенты остановились примерно там, где хотел перебираться Аткинсон. Расстояние от могилы до заборчика, высотой чуть больше метра, оказалось гораздо больше, чем предполагали студенты. Но Грегга, казалось, это нисколько не беспокоило; он спокойно и не спеша разглядывал улицу, лежащую через дорогу от кладбища, запоминая ориентиры, чтобы ночью не заблудиться. Пол же отстраненно смотрел на друга, не замечая того, что тот делает. Гудвин никогда не страдал от отсутствия силы духа или терпения, но он не мог заставить себя думать о предстоящей ночной работе, так как знал, что тогда его никто не сможет заставить сделать то, о чем его так уговаривал Аткинсон. Закончив осмотр ограждения, запомнив место, которое ночью должно оказаться входом на кладбище и, договорившись об инструментах (Грегг должен был принести их из школы, где собирался пробыть до позднего вечера), молодые люди сухо попрощались. Остаток для Пол провел в жутких терзаниях.