Михайло Старицкий - Буря

— Все благополучно.

— Здоровы дети?

— Все, как один.

— Ну, садись же, расскажи, как перебивались вы, бедные, без меня?

Богдан взял Ганну за руку и снова усадил ее на оттоманку рядом с собой, и между ними завязался радостный, дружеский разговор.

После войн, бурь и казней душа Богдана при рассказе Ганны отдыхала в оживающих снова перед ним давно забытых тихих радостях. Каждая семейная новость доставляла ему огромное удовольствие. Дети здоровы, растут, как грибки после дождя; Катря, Оленка — красавицы дивчата, а Юрко — козачок. В Суботове уже начались работы, устраивают наново всю усадьбу, дядько сам скажет как.

Молча, с тихою улыбкой, слушал Богдан слова Ганны; но время от времени на лице его появлялось мучительное выражение; видно было, что какая–то тайная мысль, которую он не решается высказать, беспокоит его. Наконец, когда Ганна передала все новости, Богдан откашлялся и, перебирая пояс руками, спросил неверным голосом:

— А больше ты ничего не. слыхала, Ганна?

Ганна взглянула на него, и ей стало сразу понятно, о ком хочет узнать дядько. Горькое чувство сжало ее сердце, лицо покрылось слабою краской.

— Нет, дядьку, — произнесла она, опуская глаза, — ничего.

Наступило неловкое молчание. Вдруг полог палатки заколебался, и на пороге появился высокий статный козак.

— Богун! — вскрикнула радостно Ганна, подымаясь с места. Ганна, сестра моя! — подошел к ней козак и, взявши ее за обе руки, крепко–крепко сжал их в своих загорелых грубых руках. — Ну что, довольна ль ты теперь нами?

— Вы наши орлы, соколы! — вырвался у Ганны восторженный возглас.

— Так, Ганно, — подошел к ним Богдан, ласково смотря на обоих, — и этот сокол, — положил он руку на плечо Богуна, — помог нам выиграть Жовтоводскую битву.

— Что я… — тряхнул энергично головою козак, — одной храбрости мало. Но, — вынул он из–за пазухи толстый пакет, — я принес важные новости.

— Что такое? — насторожился Богдан.

— Мои козаки перехватили лядских послов; король скончался {126} 126 ...король скончался. — Владислав IV умер 10 мая 1648 г. в г. Меречи (Литва). О смерти короля Б. Хмельницкий узнал в лагере под Белой Церковью в начале июня из письма к нему А. Киселя. .

— О господи, — произнес Богдан и бессильно опустился на табурет. — Что теперь делать? Что делать? — сжал он голову руками и замолчал, опершись локтями о стол.

С глубоким сочувствием молча смотрели Ганна и Богун на искреннее горе Богдана. Наконец Богун заговорил решительным, твердым голосом:

— Жаль короля, гетман, то правда: он один был нашим заступником и доброчинцем и, если бы его воля, дал бы нам равные с шляхтой права; но, несмотря на это, смерть его развязывает нам руки.

— Что ты говоришь? — поднял с изумлением голову Богдан.

— Развязывает нам руки, — повторил Богун, сдвигая свои черные брови. — Когда бы он был жив, мы должны были бы идти против его воли, потому что, как король польский, он не мог бы согласиться на наши требования и должен был бы выступить с войском против нас. Тебе бы было это, гетмане, тяжко, не весело и нам. Но теперь ничто не сдерживает нашей воли. Мы свободны… Там, в Польше, остались одни враги. Вот посмотри, прочти это письмо. Его посылали они к московским воеводам, умоляя их двинуть на нас войска; они выставили нас бунтовщиками, разбойниками, изменниками и просили московского царя соединиться с ними и разбить нас вконец.

Резким движением вырвал Богдан бумагу из пакета. Чем дальше читал гетман, тем грознее и грознее сжимались его брови.

— Собаки! — крикнул он наконец бешено, сжимая письмо в руке и бросая его с силой под ноги. — Постойте ж, я вам припомню это письмо… Они сами научили меня тому, о чем я до сих пор смутно думал. Послы поедут, поедут, шановное панство, только повезут другой пакет. Ха–ха–ха-ха!.. Напишем и мы суплику. Московский царь — царь православный, он вступится, а если он согласится, то не вы нас, а мы вас вот так, между рук, раздавим, как стекло.

— Вот видите, дядьку, — подошла к Богдану Ганна, — господь посылает удары, и он же указывает нам сам и верную помощь. Царь православный не пойдет против своих одноверцев, он встанет против наших гонителей, он пришлет нам свои дружины, он поможет. Ведь наша вера — его вера, наша земля — родная его земля…

В это время порывисто распахнулся вход и, как безумный, влетел в палатку бледный, задыхающийся Морозенко.

— Гетмане! — крикнул он прерывающимся голосом, — поймали Комаровского!