Лев Голубев-Качура - Фантастические приключения инков в космосе. Том второй

Он конечно боялся, очень боялся, но другого члена команды он не мог послать! Не мог!

Полоса была широкой – ярдов двадцать. Мария, крепко ухватившись за руку мужа, как тогда в пещере, на далёкой теперь Земле, шла, боясь открыть глаза.

Слава Инти, кажется, всё заканчивается благополучно, услышала она слова мужа. Можешь открыть глаза, трусиха.

Оставалось сделать последний шаг, и первое что Мигель увидел, пройдя сказочную, шевелящуюся, совсем как живую, полосу – была улыбающаяся во весь рот физиономия Хосе.

Возмущённый до такой степени, что его лицо даже побледнело, он забыл сделать последний шаг, и резко остановился.

Мария, идущая за ним словно на привязи, уткнувшись ему носом в плечо, тоже остановилась и, не поняв, почему он не идёт дальше, открыла глаза, а увидев улыбающегося брата, радостно засмеялась.

Отпустив руку Мигеля и сделав два-три неуклюжих шага в сковывающей её движения резиновой одежде, она бросилась брату на шею.

Ну, что мог сказать Мигель этим, совершенно не признающим дисциплину, людям. Отругать? А будет ли от этого хоть какая-то польза? Вряд ли! И, если быть честным, то Мигель был даже рад, этому сорванцу и неслуху.

Но нельзя же было это показывать. Он, хотя и муж его сестры, но он командир корабля.

– Ты, что, оставил Матео одного? – строго спросил он.

– Мы, с Матео, вчера, пока ты прохлаждался в постели, осмотрели опору. Он один справится. Если что – Хуанита подсобит ему. Между прочим, он сам отправил меня с вами. Не сердись…, втроём всё-таки веселее, – и он хитро подмигнул Марии.

– Хуанита беременна, ты забыл об этом? – ещё строже спросил Мигель. Ей нельзя заниматься тяжёлой работой. Матео, что, от счастья совсем из ума выжил? Распустил я вас!

– Мигель, прости его. Он же хочет сделать как лучше. И, он, по-моему, прав, неизвестно, что нас ожидает в пути. А мужская сила и руки никогда не бывают лишними, особенно в походе неизвестно куда.

– Ты не заступайся за этого оболтуса, нечего выгораживать. Муж-чи-на, – с иронией протянул Мигель.

Посмотрев долгим, словно оценивающим взглядом, на мальчишку, он махнул рукой, соглашаясь с его присутствием, и произнёс покровительственно:

– Ладно, пойдёшь с нами.

В ответ на его слова Хосе и Мария заговорщически переглянулись.

Закопав костюмы в грунт, как выразился Хосе – на всякий случай, они двинулись в неизвестность.

* * *

За границей энергетического пояса, сколько видели глаза, простиралась холмистая, без единого кустика, поверхность планеты. При каждом шаге из-под ног поднималась тёмно-серая пыль. Она была настолько лёгкой, что ещё долго не оседала после ухода пешеходов. И вскоре за путниками уже тащился целый шлейф пыли.

Небольшой круг неизвестного светила висел прямо над головой, и его жаркие лучи нещадно палили, заставляя путников прикрывать глаза ладонью. Через пару миль их тела покрылись потом, а пыль поднятая ногами, мгновенно превратила их в подобие статуй из старого-старого дерева.

Севшая на лица пыль, смешавшись с обильно покрывшим их потом, превратилась в грязь. А грязь, исказив черты, превратила их в маски каких-то страшилищ. И сквозь эту уродливую маску, лишь светились белки глаз да зубы.

– Сейчас бы чуть-чуть ветерка и водички, – размечталась Мария. И, чтобы ветерок дул в лицо.

– Не дай Инти! – замахал на неё руками Хосе. Насчёт водички – это конечно, а вот насчёт ве-тер-ка…. Сплюнь три раза через плечо.

– Сплюнула бы, но у меня во рту вместо слюны одна эта проклятая пыль. А почему ты отказываешься от такой благодати, как ветерок? – всё же спросила сестра.

– Да, потому, сестричка, что вся эта мерзость окажется в воздухе, и мы задохнёмся.

– Мигель, он правду говорит?

– Да.

Поднявшись на очередной холм, решили передохнуть.

Куда ни направляли они взор, всюду виднелись только холмы без единого кустика и даже травинки. А позади, как три высохших ручейка, тянулись следы их сапог.

Ничто не нарушало этот скорбный пейзаж: сверху палящее светило, а вокруг только холмы, пыль, и тишина.

Не очень-то уютная планета, сев прямо в горячую пыль и вздохнув, пробормотал Хосе. А через некоторое время, нарушив тишину, повернул голову к сидевшему рядом с Марией, командору:

– Мигель, а почему мы пошли именно в эту сторону?

– По-моему, на этой планете, куда ни пойди – везде одно, и тоже – пустота и тишина.

– Не скажи. Сигмикс, когда мы приблизились к планете и вынуждены были сесть на неё, записал в своей памяти кое-что «интересное».