ВЛАДИМИР КАЗАНЦЕВ - Вологжанин

–Нельзя мне… это хозяин тайги, – объяснил он, – Однако, ты великий охотник, один завалил.

Молошко говорил по-русски, Василий понимал по-тунгусски. Общий язык они нашли. Сейчас оба сидели в чуме Молошки, ели мясо и запивали его горячим бульоном из деревянных чашек. Вели разговор.

–Лоча – хороший, маньчжур – плохой, – говорил тунгус.

–Поможешь мне до своих добраться? – спросил Вологжанин.

–Завтра олешек ловим, поедем, – сказал Молошко, – Сегодня отдыхай.

Молошко с утра отправился в лес за оленями. Пригнал двоих, оседлал. Сам легко запрыгнул на своего учага. Василий влез на второго. Отправились в путь. Трое суток перед лицом казака мелькали темные пади, снежные ремни рек, светлые пятна таежных болот. Подъемы и спуски, далекие хребты. Ночевали, вставали – и снова пади, подъемы и без края таежная синь. Наконец открылось широкое ледяное поле большой реки. Молошко вывел Вологжанина прямо к русской деревне из трех дворов, стоящей на Шилке. Васька едва слез с оленя. За эти дни он отбил весь зад, стер ноги. Переночевали в тепле, а на другой день гонца с Албазина местный мужик Петька Кузнецов посадил в сани, укутал в козью доху, чтобы не замерз, и по зимнику повез в Нерчинск.

Воевода Власов смотрел на казака. Молодой паренек с черными пят нами на обмороженных щеках отдал ему грамоту и ждал вопросов.

– Тебе сколько лет? – спросил воевода.

Восемнадцать, – ответил Вася.

– Остановиться, есть где? – снова спросил Иван Остафьевич.

– Если Тереха Лосев живой, то есть.

Власов взглянул на подъячего, тот закивал головой:

– Дома Лосев.

– Так, – сказал воевода, – шкуру тигриную оставляй, отправим в Сибирский приказ. Сам будешь в нерчинских казаках. Завтра с обеда придешь – про Албазин расскажешь. Ты, – повернулся он к подьячему, – выдашь служивому портище, а то он без штанов скоро будет, – Власов кивнул на Васькины ноги, на которых из-под куртки виднелись пестрядинные шаровары, все в заплатках, – А сейчас ступай к Лосеву, отдыхай.

Вологжанин вышел. Воевода развернул свиток, стал читать: «…И сколько кто побиты записать вскоре некому и некогда было, потому что страшное время было – друг друга не видали и кто оздоровет раненые и кто умрет не знали, потому что скудость во всем стояла такая у нас в Албазине… Не покиньте нас свет Государь Иван Остафьевич… утри кровавые уста своим милосердным словом». Власов тяжело вздохнул. После захвата Южного Китая богдыхан Канси требовал ухода русских с Амура, осаждал Албазин и готовил многотысячное войско в поход на Нерчинск, столицу Даурии. Зашевелились и монгольские тайши. Степные владыки при поддержке богдыхана нападали на бурятские улусы, на русские деревни. Царское правительство поняло, что с двух сторон: китайской и монгольской, нависла угроза отторжения Забайкалья от России.

В 1686 году в ответ на грамоту богдыхана Канси, который предлагал русскому царю определить амурскую границу, был назначен великий и полномочный посол – тридцатипятилетний окольничий Федор Алексеевич Головин. 26 января 1686 года посольство выступило из Москвы с обозом. Головина сопровождало пятьсот московских стрельцов, ратному делу хорошо обученных. В Сибири он набрал тысяча четыреста служилых людей. Командовать конницей был назначен бывший запорожский гетман Демьян Многогрешный опытный кавалерийский начальник, который находился в Иркутске в ссылке. Гонцы русского посла и китайского богдыхана постоянно находились в дороге. Канси менял место встречи послов, надеясь добиться своих целей военным путём. В январе – феврале 1689 года к Селенгинску и Удинску подошла армада монгольских всадников. Пушками и ружьями их снабдил Канси. Служивые приготовились к встрече с неприятелем.

Монгольские степняки рассчитывали с ходу смять малочисленные отряды русских, но напоролись на дружный и меткий огонь пушек и пищалей стрельцов. Из засад вылетали конники Многогрешного, пускали в ход копья и сабли. Русским помогали буряты и тунгусы. Они из луков на выбор поражали врагов, метали копья – мстили за прежние обиды. Окрестности Селенгинска и Удинска оказались усеянными трупами неприятеля. Затем Головин вступил в бой с табунутскими тайшами. Потерпев поражение, табунуты приняли российское подданство. В январе из Удинска, где зимовало посольство с войсками, Федор Алексеевич отправил в Пекин Ивана Логинова. Прибыв в Пекин, Логинов узнал, что Канси назначил местом встречи послов Нерчинский острог. Власову Иван сообщил, что тот назначен вторым послом. Рассказал о возможных вариантах заключения мира. Сам Иван Остафьевич внимательно следил за событиями, докладывал Головину и принимал соответствующие меры.