Марианна Федорова - Игнач Крест

- Твои помыслы высоки, как небо, - медленно произнес Субэдэй. - Только я не знаю, зачем нужен кто-либо, кроме монголов, а уж эта-то уруска твоей подданной никогда не станет, тем более покорной.

- Посмотрим, - бросил Батый, направляя коня к своей юрте, перед входом в которую уже зажгли очистительные костры. - Как знать, может быть, она и нарожает мне еще сыновей, настоящих баатуров.

- Позволь мне удалиться, блистательный, - хмуро сказал Субэдэй. - Мне надо еще проверить караулы.

Бату кивнул и, подъехав к своей огромной, богато украшенной цветными кошмами юрте, спешился и вошел в нее, отодвинув ширазский ковер, закрывавший вход в южную часть юрты - часть коня. На полу лежали ковры и шкуры, стояли низкие столики и лавки, лежали шелковые подушки. В бронзовой печке пылал огонь. Дым поднимался вверх и уходил в круглое отверстие - тоно* в середине купола, через которое в юрту проникал дневной свет, но сейчас серебряные и бронзовые светильники уже горели. Бату сел, поджав ноги, на серебряный индийский шестиугольный, похожий на стол трон и глубоко задумался, погрузив руку в пиалу с кишмишем. Он не знал, сколько времени просидел так, когда его внимание привлек легкий шелест. Бату увидел склонившегося перед ним одного из своих тургаутов в синем чапане и с металлическим поясом в виде кобры, у которой голова служила застежкой.

* Т о н о - деревянная рама в верхней части юрты, выкрашенная в красный цвет.

- Что тебе? - недовольно спросил Бату.

- О великолепный Саин хан, к тебе прибыл гонец от баатура нояна Бурундая с вестью о победе и с великим даром.

- Кто этот гонец?

- Джаун-у-ноян Бэлгутэй.

- А, эта сухая жердь. Зови! - приказал снова повеселевший Бату. - О победе я знаю без него…

В юрту вошел высокий ноян в черном чапане с кожаным мешком в руках, глаза его рыскали по сторонам в предвкушении награды. Он молча повалился ниц перед Саин ханом.

- Встань и объясни, почему щит солнца столько раз поднимался и опускался, прежде чем ты привез мне добрую весть от моего полководца Бурундая? - грозно спросил Бату.

- Непобедимый, - быстро заговорил Бэлгутэй, - на всех дорогах урусы устраивают засады, нам с Чинкоем пришлось петлять по лесу, вступая в схватки с беглыми урусами. В одном из таких боев погиб Чинкой, а я чудом спасся и смог привезти к твоим ногам этот великий дар. - Бэлгутэй осторожно пододвинул к трону кожаный мешок.

- А где Бурундай? - смягчившись, спросил Бату.

- Он не может идти по твоему пути, блистательный, - на нем все опустошено, нет корма ни коням, ни людям; ему приходится двигаться кружным путем, захватывая еще не разоренные селения. Думаю, он все же скоро пожалует под твое черное знамя. Во всяком случае, он очень спешит.

- «Очень, очень спешит» твой баатур, - передразнил Бэлгутэя Саин хан. - Победив в битве при Сити великого хана урусов Юрия, он потерял голову от радости и теперь бережет свои сильно поредевшие тумены, рассчитывая прибыть, когда новгородский орешек будет уже расколот, чтобы насладиться победой и дележом добычи. Ладно, - остановил он хотевшего что-то возразить джаун-у-нояна. - Скажи лучше, какой дар ты мне привез?

- Я привез отсеченную голову хана Юрия, как ты повелел.

- Я так и думал… Привести пленную уруску - пусть увидит у моих ног голову своего повелителя. - Бату махнул рукой, и ноян с поясом в виде змеи сам поспешил исполнить приказ.

В ожидании пленной Саин хан продолжал расспрашивать джаун-у-нояна:

- До нас дошел слух, что Бурундаю удалось захватить в плен урусского хана Василька. Так ли это?

- Так, непобедимый. Так.

- Значит, он и его войско пополнят наши ряды?

- Он отказался от этой великой милости, и его пришлось казнить, подвергнув мучениям, а тело подвесить на крюк на сосне…

В это время в юрту ввели Александру Степановну два тургаута, и она, бледная от потери крови, подошла, опираясь на руку чародеицы, к самому трону.

- Позвать толмача, непобедимый? - спросил ноян со змеиным поясом.

- Не надо. Пусть переводит чародеица, она знает язык урусов. - И Бату повернулся к Александре. - Сейчас ты увидишь у моих ног голову своего повелителя, великого хана урусов Юрия, - сказал он и кивнул чародеице, чтобы та перевела, потом бросил Бэлгутэю: - Вынимай!

Перед мысленным взором боярышни промелькнул виденный ею еще в детстве, когда отец взял ее с собой во Владимир, выезд из Золотых ворот великого князя Юрия Всеволодовича с малой дружиной. Послышались тогда громкие звуки труб, и показался князь на могучем жеребце с белой отметиной на лбу. Он был в голубом корзно, прихваченном на левом плече запоной, украшенной самоцветами, серебряная княжеская гривна обручем охватывала шею, в высоком блестящем шлеме, с мечом у пояса в ножнах, усыпанных жемчугом. За ним, звеня оружием и доспехами, с разноцветными флажками на поднятых пиках, ехали дружинники. И столько радостной и могучей силы было в лицах князя и его сотоварищей, что она, чуть не с молоком матери воспринявшая, как и все новгородцы, настороженное отношение к князьям, невольно восхитилась.