Я же ушел, вновь ушел на этап, не скоро мы встретимся, значит.
Я ведь судьбы, лишь судьбы только раб и быть не может иначе.
Я же ушел, вновь ушел на этап, не скоро мы встретимся, значит.
Я ведь судьбы, лишь судьбы только раб и быть не может иначе.
26.07.2003
Я раб судьбы, но не лакей закона – татуеровка с малолетки, означает отрицалово – не согласие с законом, поступок не по закону, а по судьбе. Несправедливость судьбы, когда человек попал под закон – меч карающий. Нет в живых человека близкого мне давно в моей жизни, у которого была эта татуеровка. Попал в малолетку, потом на взрослый режим из-за обыска в квартире, где хранились украденные вещи, но не им, а друзьями. Взял квартирные кражи на себя и отгородил «друзей», которые предали его в последствии, но за это получил год малолетки и два взросляка.
Товарный мчится паровоз российскими просторами
И спецвагонов стук колес железными дорогами,
Нет тупика, упоров нет, но огорожено заборами
И полосой распахан след, передвигаемся колоннами.
Запретная зона Россия страна,
Здесь нету таблички, что опасна она,
Накачена ложью суровой судьбой
И хоть и свободна, но свободой другой,
А люди молчали, любили и ждали
И выжив в борьбе той, потом умирали.
Перечеркнула жизнь статья судебными законами
И словно строчка – колея полосками в бумаге ровными,
Да подытожен приговор десятком безразличных подписей,
Врагом отправлен за забор, как будто бы в бессрочном отпуске.
Запретная зона Россия страна,
Здесь нету таблички, что опасна она,
Накачена ложью суровой судьбой
И хоть и свободна, но свободой другой,
А люди молчали, любили и ждали
И выжив в борьбе той, потом умирали.
Ломали судьбы мусора в участках твердых рудниковых
И пропиталась Колыма потом и кровью подневольных.
Одно лишь слово – клевета, в несправедливости купалось
И нам на долгие года суровой памятью осталось.
Запретная зона Россия страна,
Здесь нету таблички, что опасна она,
Накачена ложью суровой судьбой
И хоть и свободна, но свободой другой,
А люди молчали, любили и ждали
И выжив в борьбе той, потом умирали.
Товарный мчится паровоз вечной дорогою железной
И спецвагонов стук колес играет нам на струнке нервной,
Да вечный в жизни огород, вокруг окутанный колючкой
И в нем не враг, а наш народ страны советской и могучей.
Запретная зона Россия страна,
Здесь нету таблички, что опасна она,
Накачена ложью суровой судьбой
И хоть и свободна, но свободой другой,
А люди молчали, любили и ждали
И выжив в борьбе той, потом умирали.
На Калыме случались такие факты: земля была мерзлой и так промерзала, что копать могилы было безсмысленно, и потому могилы копались заранее, пока холода не наступали. Были моменты, когда мор на лагерь нападал или массовый «расход» – расстрел, заключенные погибали сотнями. Их могли просто во рву каком-нибудь сложить, природа сама распорядится, вначале зальет водой проливными дождями, а потом все замерзнет. И тогда ужасная картина словно под стеклом – подо льдом куча трупов. Примерно подобные вещи описал В. С. Высоцкий в книге «Черная свеча» по которой бездарно сняли фильм «Фартовый» где решили показать лагерную романтику вместо тех нечеловеческих условий и несгибаемой воли народа советских времен – наследия с царских каталажек и каторг.
Это еще не самый худший барак. Порой были такие, где, не успевши утеплить, заселяли народ, а там с палец или два щель между досками в стенах.
Вот и все, здравствуй, мам, я вернулся домой,
Я чуть, чуть-чуть постарел, поседел, но в душе молодой.
Долго этот момент нашей встречи себе представлял,
Но когда наступил он, такого я не ожидал.
Почему-то не пахнет с порога наваристым, свежим борщом,
Тишина в доме будто бы нет вовсе никого в нем,
В комнату я вбежал и задергался нервно висок,
На столе свечка, рядом портрет, перетянутый ленточкой наискосок.
А на улице та же погода, когда я на срок уходил,
Также было безоблачно, жарко круг солнца светил.
И петух у соседки, мам, слышишь, три раза опять прокричал,
Да цепной пес погавкав, узнал, а потом замолчал.
Читать дальше