Юлия Чернова - Пятый легион Жаворонка

– Где ты получил отличие? – она смотрела на золотое запястье.

– В Британии, госпожа. Наш легион сражался там.

– Знаменитый Четырнадцатый?

– Да, госпожа, – хоть это он мог произнести с гордостью.

– Расскажи мне, как ты получил награду.

Марк ответил не сразу. Почетный знак он заслужил честно. Только как рассказать обо всем прелестной девушке? В той войне не было красивых, показательных сражений, когда расположенные в шахматном порядке манипулы с боевым кличем бросаются в атаку, с флангов налетает конница…

Нет, тот год казался ему сплошным переходом через болота, когда он, как вьючное животное, брел, не поднимая глаз от тропы, и по грудь барахтался в вонючей жиже, а враги, прекрасно знавшие местность, налетали внезапно, выныривали из тумана, выныривали и исчезали так быстро, что легионеры не всегда успевали схватиться за мечи. От легиона словно отхватывали кусок за куском. В той войне было много крови, но еще больше пота, и вряд ли рассказ о бесконечном марше, непросыхающей одежде, стертых ногах и гноящихся ранах мог развлечь девушку.

Для женщин у него имелась особая история, где встречалось все: начищенные значки легионов, сияющие доспехи, алые плащи; враги, бросающиеся в бегство при одном виде римских солдат; невероятная добыча; сражения от восхода до заката, когда в бой вводят сначала манипулы гастатов – молодых, неопытных воинов, за ними вступают принципы, а затем уже приходит черед триариев – лучших, опытных бойцов.

– Земля содрогается под нашими шагами, и орлы…

Тут он взглянул в серые с прозеленью глаза Корнелии и осекся, а спустя мгновение рассмеялся. Корнелия тоже улыбнулась, сказав:

– И отец мой, и дядя воевали. Я знаю, что военный поход мало напоминает описанную тобой веселую прогулку. К тому же Юлий Фронтин был частым гостем в нашем доме, я слышала его рассказы. Из Британии многие не вернулись.

– Многие, – как эхо повторил Марк.

– Друзья?

– Друг. Спас меня, а сам погиб.

– Ты недолго пробудешь в долгу.

– Что?

Но она, уже увлеченная другим, спрашивала.

– А женщины бриттов? Красивы?

Лицо Марка вновь заалело. Не мог же он сказать: «Я позабыл их, увидев тебя».

– Римлянки красивее, госпожа.

– Не лукавь. Говорят, у них длинные светлые волосы…

– Я предпочитаю черноволосых.

– И огромные голубые глаза…

«Громы Юпитера! И он должен терпеть?»

– Мне по сердцу иной цвет, госпожа.

Он все-таки позволил голосу дрогнуть. Расплата наступила мгновенно.

– Понимаю. Эта черненькая – твоя невеста?

– Что? – опешил Марк. – Какая?

Тут он вспомнил Панторпу, накануне сидевшую рядом.

– Легионерам запрещено жениться, госпожа.

– Жаль. Девушка миленькая, – Корнелия опустила покрывало.

Марк проклинал свою злосчастную судьбу. Окажись он богатым бездельником в тоге с пурпурной каймой, ему дозволено было бы сказать что-то о затмении солнца, или погасшей звезде. И Корнелия улыбнулась бы этим затасканным словам – дамы любят проверенные комплименты. Глядишь, она смилостивилась бы и вновь открыла лицо.

Пока Марк вздыхал, Гай Элий и Виния Руфина добрались до цели своего путешествия. Виния предоставила брату одному зайти в ложу, а сама примкнула к вполголоса беседовавшим Фуску и египтянину.

Спустя мгновение, Гай Элий покинул ложу рука об руку с Корнелией: горе Марка было безмерно.

Наконец, звуки труб возвестили о прибытии консулов. На арену выступила процессия жрецов, ведших белого жертвенного быка. Алтарь обагрился кровью.

Напряжение все возрастало. Смолкали разговоры, затихало даже шуршание одежд. Зрители застывали на своих местах: руки сцеплены, глаза устремлены к воротам, откуда должны вырваться колесницы.

И – зрители в едином порыве качнулись вперед, взревели трубы, ворота распахнулись, упала цепь, перегораживавшая арену – колесницы сорвались с места.

Виния застонала. По жребию квадрига Меппа оказалась ближе всего к зрительским трибунам. Чтобы победить, вознице предстояло прорваться к центру, обойдя пятерых соперников. Тогда колесница, огибая мету, полетит по самому короткому пути.

– Префект! Сто тысяч сестерциев на «зеленую»! – крикнул кто-то над ухом Фуска.

Он кивнул и вытянул два пальца, показывая, что принимает пари и удваивает заклад. Виния сорвала золотой браслет.

– Ставлю на Меппа!

Молодая женщина в соседней ложе подняла над головой жемчужное ожерелье.

– Против Меппа – на «зеленого».

– Твоя сестра опять проиграется, – сказал сыну Анций, хоть и не видевший племянницу, но прекрасно знавший, что с ней творится.