Анатолий Гусев - Гибель красного атамана

И Каледин застрелился. А как хотелось Голубову арестовать именно Каледина. Не везёт!

А вот и здание Войскового Круга, окна горят, там идёт собрание.

Члены Войскового Круга вернулись из церкви. Началась обычная говорильня не о чём.

Атаман Войска Донского Анатолий Михайлович Назаров сидел, подперев голову двумя руками, и смотрел перед собой невидящим взглядом, погружённый в свои думы.

Не хотел он становиться атаманом, обстоятельства так сложились. После смерти Каледина никого другого бы и не выбрали. Это было очевидно, согласно всем традициям и обычаям Тихого Дона.

Каледин застрелился с отчаяния, надеясь, что его смерть всколыхнёт казаков, но этого не произошло. Каледина похоронили у ограды перед кладбищем, как и положено хоронить самоубийц.

На Кругу кричали: «Назарова – атаманом! Назарова!» Он отказывался. Не только по обычаю, знал, что это кончиться плохо, а конкретно – его смертью, предчувствовал это. Сдался, уступил Кругу, смирился с судьбой. Согласился на определённых условиях. Он решил бороться по-казачьи до конца. Спасти себя и Тихий Дон.

Круг в этот день постановил:

Атаман облекается всей полнотой власти.

Защищать Дон до последней капли крови.

Объявить «сполох» и немедленно начать формирование казачьих дружин.

Дружины немедленно отправлять на фронт.

Объявить мобилизацию всех работающих на оборону.

Ввести смертную казнь.

Настаивать, что бы Войсковой атаман исполнил долг истинного сына Тихого Дона.

Назаров тихо, но твёрдо произнёс:

– Свой долг я исполню.

Началось формирование казачьих дружин. Казаки неохотно в них вступали, но покидали их с большой охотой.

Большевики наступали, Добровольческая армия Корнилова пыталась их сдерживать, казаки держали нейтралитет. Не выдержав натиска красных, Корнилов решил вывести из Ростова Добровольческую армию, и 9 февраля она покинула город.

Сразу же после этого Войсковым Кругом была направлена делегация к командиру группы красных войск Юрию Саблину, с просьбой не вводить войска в Ростов и Новочеркасск. Добровольческая армия ушла, а это было основным требованием большевиков. Войсковой Круг это, в общем-то, и есть своя собственная Советская власть, а другой извне им не надо. Выслушав делегацию, Саблин честно, с солдатской прямотой, объявил:

– Казачество, как таковое, должно быть уничтожено с его сословностью и привилегиями, это обязательное условие. А кто считает, что Советская власть ему не к чему, тот враг Советской власти и подлежит расстрелу.

Тем более что есть приказ Ленина о немедленном взятии Ростова и Новочеркасска. О приказе он делегации докладывать не стал, но войска двинул сразу же вслед за ней.

Походный атаман генерал Пётр Харитонович Попов, покидая Ростов на следующий день после Корнилова, прислал за Назаровым конный разъезд с запасной лошадью, передав на словах, что надо ехать. Назаров отказался – или вместе с Кругом или никак. А Круг, на что-то надеясь, ждал делегацию. Дождались. Делегация вернулась не с чем. И вот сейчас Войсковой Круг обсуждал предложение атамана об уходе вслед за Поповым в степи, где можно будет дождаться более благополучных времён. Или всё-таки остаться в Новочеркасске, где у всех были семьи, дома, имущество, надеясь на милость большевиков, а не болтаться неприкаянными в холодной степи?

– Не звери же большевики? Казаки – трудовое сословие, а большевики за трудящихся.

– Казаки – привилегированное сословие, – возразил Назаров, – а, значить, с точки зрения остальных крестьян России – богатое.

– А большевики всех богатых хотят уничтожить, – поддержал атамана Волошинов, председатель войскового Круга.

– Нет, не может такого быть, – посыпались возражения.

– Лучше всё-таки к Попову от греха подальше.

Но было поздно. Ударом ноги дверь в зал заседаний распахнулась, и вошёл атаман Голубов со своими казаками. Они все в чёрных папахах, на папахах ленты красного кумача.

– Встать! – рявкнул Голубов.

Члены Войскового Круга, а их было около двух сотен, встали по стойке смирно перед десятком голубовских казаков.

Сидеть остался только атаман Войска Донского Анатолий Назаров.

Глаза Голубева налились кровью, и он направился к столу президиума, где сидел атаман.

– Встать! – зло закричал Голубов.

Назаров повернулся к нему, оглядел с ног до головы и спокойно спросил:

– Ты кто такой?

– Я революционный атаман Голубов Николай Матвеевич!

Глыба Голубова нависла над коренастым, большеголовым с большими залысинами, атаманом Назаровым.