Людмила Гордеева - Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2

И теперь еще Иоанн помнил, как спускались они вниз по тесной лестнице в какой-то подвал и потом шли вслед за монахом с зажженными свечами по уложенному камнем переходу. Его, Ивана, крепко держал за руку сам князь Иван Иванович Ряполовский – крепкий, здоровый и молодой еще тогда мужчина, брата вел, а порой и нес на руках его слуга. Они остановились, наконец, перед небольшой, неприметной дверью. Монах, что-то сдвинув, открыл ее, и они вошли в небольшой храм. С внутренней стороны дверь была прикрыта большой иконой, так что человек несведущий не мог бы и заподозрить за ней ничего необычного.

Они оказались в скромном монастырском подворье с несколькими деревянными кельями и хозяйственными постройками, с маленькой конюшней, из которой доносилось пофыркивание лошадей. Бывший в часовне инок и глазом не моргнул – поклонился нежданным гостям. Князь тихим голосом отдал несколько распоряжений, и уже через несколько минут дети с Ряполовским сели в запряженный возок, которым правил все тот же сопровождавший их монах. Слуга скакал за ними верхом.

Детей отвезли в село Боярово, принадлежавшее князю, а затем в Муром – город, хорошо укрепленный и верный великому князю Московскому Василию Васильевичу. Вскоре сюда явились братья Ряполовского Семен и Дмитрий, многие другие верные сторонники свергнутого великого князя. В это время Шемяка учинил над пленником расправу: 16 февраля 1446 года он ослепил Василия Васильевича и отправил его в ссылку в Углич. Отныне отец Иоанна Васильевича получил в народе прозвище «Темный».

Граждане Московского княжества пришли в ужас от совершенного злодеяния, многие бояре московские бежали в Литву на службу к великому князю Литовскому Казимиру, другие – в древний Муром, где собирались сторонники опального Василия Темного. Некоторые же из бояр сразу поехали в Углич, чтобы находиться рядом со своим несчастным слепым господином.

Естественно, Шемяка затребовал детей, ставших знаменем его противников, в Москву, но братья Ряполовские и не думали выдавать самозванцу свое сокровище. Лишь после того как в дело вмешался владыка Иона, а Шемяка поклялся не причинить детям зла и даже освободить их отца, они были отправлены к родителям в «западню», в Углич. Но Шемяка нарушил клятву, не освободил ни их, ни отца.

За время недолгого правления своей злобой, жадностью и несправедливостью новый властитель вызвал всеобщую нелюбовь народную. Не случайно выражение «Шемякин суд», как суд неправедный, стало тогда на Руси нарицательным.

А Ряполовские продолжали собирать сторонников, чтобы свергнуть Дмитрия. К ним присоединялись все новые и новые московские бояре. Шемяка стал уже бояться и собственной тени во дворце. Все настойчивее требовали от него окружающие освободить пленника, особенно настойчив был владыка Иона, который упрекал Дмитрия в клятвопреступлении. Наконец Шемяка решился. Приехав со всем своим двором в Углич, он торжественно взял со слепца клятву, что тот никогда не будет его врагом, устроил щедрый пир в честь примирения со своим растроганным слепым братцем и дал ему в удел удаленный от центра северный город Вологду. Туда и отправился отставной великий князь со всем своим семейством, искренне настроенный по своей свершившейся убогости и малодушию сдержать слово.

Но совершенно по-иному оказались настроены московские князья и бояре, да и простые москвичи, не желавшие подчиняться жадному удельному князю. Многие из них, вновь побросав свои дома и семьи, потянулись на север, служить верой и правдой истинному своему государю.

Почти сразу же по прибытии в ссылку набожный Василий отправился со всем своим окружением в ближайший Белозерский Кириллов монастырь на богомолье. Оказалось, что и монахам, удаленным от суетной мирской жизни, далеко не безразлично, кто правит государством, какие нравы царят в миру. Зная уже все детали происшедшего, игумен Кирилловский Трифон полностью рассеял сомнения слепца в отношении того, имеет ли он право нарушить клятву и бороться за возвращение Московского княжения. Игумен объявил, что клятва, данная Василием в Угличе в неволе и под действием страха, не может считаться законной. «Да будет грех клятвопреступления на мне и на моей братии! – заявил он. – Иди с Богом и правдою на свою отчину, а мы за тебя, государя, молим Бога».

Получив благословение игумена Трифона, и успокоив свою совесть, Василий с семейством и с большим количеством бояр и народа из разных городов прямо из Кириллова монастыря двинулся к Твери. Вот тут-то и произошло обручение семилетнего Ивана с дочкой тверского великого князя Бориса Александровича, ибо тот согласился помогать Василию Темному в борьбе против Шемяки лишь на таком условии. Союз этот казался ему надежной гарантией будущего мира с Москвой.