Виктор Рубцов - Утро любви

Хватало жестокости и раньше, но великодушия тогда, что у чеченцев, даже у абреков, что у русских воинов, было все-таки больше. "Планка" человечности и религиозной терпимости в ХХ веке явно понизилась. Впрочем, у рядовых противников она и тогда была не на высоте. Вот что писала по этому поводу та же М.Чичагова или описывавший в своей книге этот же случай ее современник господин Вердеровский. Через полтора года после замужества княгиня Варвара Ильинична Орбелиани (она же дочь грузинского царевича и внучка последнего венчанного государя Грузии Георгия Х111) 20 декабря 1853 года схоронила мужа в одной могиле с сыном, первенцем, в Тифлисе (Тбилиси – совр.). После того, как ее муж восемь месяцев находился в плену у Шамиля и затем погиб геройской смертью в бою при Баш-Кадышляре. Через шесть месяцев после такой тяжкой утраты ей и ее сестре Анне Ильиничне пришлось пережить еще одно горе. В имении князя Чавчавадзе в Кахетии, в Цинандалахе (с. Цинандали – совр.) они были захвачены дикими горцами во время их нападения на это имение, позднее перешедшее в собственность самого российского государя-императора.

Шамиль строго приказал мюридам никого из пленниц не обижать и велел передать им, что если будет принесена жалоба на кого-нибудь из них «в нанесении им оскорблений», с того слетит голова с плеч. Но этой угрозе дикие горцы нисколько не внимали; они беспощадно обращались с княгинями во время всего путешествия до Дарго-Ведено. Да и как Шамиль мог узнать о безобразиях мюридов в отношении пленниц? Они даже не позволяли себе и подумать о том, чтобы пожаловаться на своих похитителей в такой ситуации. Жаловаться было просто некому. А жаловаться было на что.

Даже через полтора с лишним века после тех событий нельзя без содрогания сердца вспоминать об эпизодах из того несчастного путешествия сестер Чавчавадзе через горы и леса. Княгиня Анна Ильинична не только проделала опасный путь, но и попала в такие, говоря современным языком, переплеты, что и в наше жестокое время они не кажутся заурядными. Даже относительно глубокие и бурные реки, где не трудно было утонуть, с ребенком на руках, она переходила пешком в брод. Переходя, таким образом, через реку Кизисхев, где вода была по грудь, она потеряла равновесие и была унесена течением. Чеченцы, переправлявшиеся на лошадях, успели выхватить из ее рук ребенка, и она, увлекаемая мощным потоком воды, в ужасе уже почти распрощалась с ним. Фактически княгиня уже готова была к смерти, и лишь сознание того, что малыш остается в руках злодеев, заставляло ее бороться с потоком и пытаться выплыть. Она несколько раз ударилась коленями о встречавшиеся под водой валуны, но словно не чувствовала боли – то ли от ледяной воды, спускавшейся с ледника, то ли от охватившего ее ужаса. Течением ее отнесло к правому каменистому внизу, и глиняному чуть выше берегу реки, поросшему лещиной, где княгиня успела схватиться в судорожном движении за одну из веток куста, накренившегося над водой после того, как река подмыла некоторые из его корней. Подоспевшие горцы вытащили ее из воды – полуживую, мокрую, полураздетую и все еще не пришедшую в себя. Один из мюридов посадил княгиню позади себя на седло и, видя, что у нее нет сил держаться, засунул руку пленницы себе за ременный пояс и крепко стянул его. Чтобы та не упала с коня. В левую руку ей отдали ребенка, которого тоже было очень трудно держать. А чеченец поскакал по весь опор, не обращая внимания на несчастную и ее мольбы. Рука у княгини стала постепенно неметь и ныть от тупой боли, она уже не могла нормально удерживать ребенка. Он соскользнул с груди, и женщина только успела поймать его за ножку. Так, вися некоторое время головой вниз, он раскачивался в ее руке из стороны в сторону, бился то о стремя, то о ноги скачущей лошади, потом вырвался и с криком упал на землю. Скакавшие следом горцы на лошадях невольно растоптали малыша. А везший княгиню мюрид не обращал ни на ее, ни на детские крики никакого внимания.

От случившегося на ее глазах Варвара Ильинична потеряла сознание и лишь временами приходила в себя. Но когда доехали вечером до привала, снова упала в обморок. В чувство ее привела сестра Анна. И только тогда к ней вернулись силы, желание жить – с радостью, перемешанной с горечью, когда она увидела подле себя и других своих детей – Салому шести лет, Марию – пяти и Тамару – трех. Вторую сестру Анну тоже ждало горе. Ее сына – младенца Александра – чеченцы имели жестокость или, как писала М.Чичагова, «варварство» разлучить с кормилицей. Княгиня Орбелиани взяла его к себе. Она сняла с себя все, что могла, чтобы прикрыть дрожавшую от холода и страха свою сестру. Один из провожатых сжалился было над бедной пленницей, и приказал отдать ей ее платье, но его не послушали. Гувернантку детей, француженку М-Пе Дрансе, обогрели ударами плетей, а ругавшуюся на чеченцев няньку вообще изрубили …