Марина Махортова - Фортуна майора Колюбакина

Екатерина Вторая

В кабинете майора подле кресла стояло любимое бюро из карельской березы очень хорошей работы. Ключ от ящиков бюро был оригинальной формы, с сердечком в верхней части, тяжелый и гладко отшлифованный. Когда Иван Васильевич отпирал ящик стола, то замок издавал нежный музыкальный звук. В бюро его хранились бумаги, портфели, деньги и некоторые ценные вещи: кольца, табакерки, часы. А в секретном ящике Иван Васильевич, прятал от любопытных глаз книги и дорогие ему вещи из тех, что масоны употребляют на своих собраниях. С годами Иван Васильевич стал осторожен, скрытен и завел много причуд. Одна только жена Сашенька умела ему угождать. Но, если он и доверял молодой супруге ключ от своего стола, то требовал, чтоб он возвращался ему из рук в руки, а иначе непременно быть ссоре. Точно так же опрокинутая солонка заставляла сердиться Ивана Васильевича. Сколько раз уж эти солонки летали со стола – летом в окно, зимою в форточку для того, чтобы разрушить неминуемую силу дурного влияния. Вот и снам он стал с некоторых пор придавать особое значение.

А ведь как беспечен был Иван Васильевич в дни своей молодости! Как уверен в себе, как дерзок и пытлив в науках, как ловок в обращении со шпагой, как обходителен с начальством, и наконец, как любезен женской породе. При его богатырской стати, умении щегольски носить артиллерийский мундир и прочих мужских талантах попасть в случай казалось ему делом вполне возможным. Он хорошо помнил себя юным кадетом, что частенько заглядывался из-за кустов на девиц, гуляющих парами по ровным дорожкам Летнего сада в Санкт-Петербурге.

– Чудное дело! – усмехнулся Иван Васильевич, – Отчего в ту пору все девицы мне казались красавицами? А куда им до моей Сашеньки!

На прогулке

В Летнем саду с друзьями-кадетами артиллерийской школы он бывал не часто, лишь по воскресным и праздничным дням. И то, ежели попадал в число воспитанников, получивших одобрительные аттестации от учителей. Для этого приходилось стараться. Человеку стороннему могло показаться, что для стрельбы из пушек нужны лишь сильные руки, меткий глаз, да крепкая выдержка. На деле же от кадетов требовались успехи в разных науках. На дворе был новый век, век Просвещения. Сама Государыня, утвердив устав инженерной школы, заботилась об отменном образовании будущих офицеров. Она повелела обучать их математике, русскому и иностранным языкам, истории и географии. Для преподавания специальных наук, потребных будущим артиллеристам и инженерам, в школу приглашали лучших знатоков химии, фортификации и гражданской архитектуры. Учили артиллеристов также черчению и рисованию.

В летние месяцы кадеты отправлялись в лагерь на Выборгской стороне. Там они осваивали фейерверочное искусство, стреляли из пушек по целям, строили укрепления, овладевали минным искусством. Императрицей лично были выделены два 3-х фунтовых «единорога» – учебные пушки для обучения артиллеристов стрельбе.

Артиллеристы

Юношам, оторванным от родного дома, живущим в каморах в небольших деревянных домах на берегу речки Никольская, что впадает в Неву, порой хотелось развлечений и веселья. Однако распорядок дня был строгим.

По пробитии вечерней зори в Петропавловской крепости в 21 час ложились спать для того, чтобы бодро подняться по сигналу в 6 утра. Но самая интересная, то есть запретная жизнь, у дворянских недорослей, начиналась после вечерней зори. В числе отчаянных, совершавших ночные вылазки из корпуса в поисках приключений, был Иван Колюбакин.

Отчаянный-то я был отчаянный! – опять усмехнулся, пришедшему в голову каламбуру, старый майор – Да ведь не только потому, что лихо нарушал строгую дисциплину, а от того, что отчаянно, до обморока боялся змей. Эту постыдную слабость он тщательно скрывал от своих товарищей, так как трусость почиталась в их кругу страшным позором. Подбивая друзей своих на очередную вылазку, Иван испытывал себя на прочность, ведь змей вокруг артиллерийской школы водилось в ту пору видимо не видимо.