Илья Дроканов - Две жизни лейтенанта Деливрона

При этом в протоколах допросов не приводится никаких доказательств.

Приговор – высшая мера наказания. Приведен в исполнение 4 января 1938 года. Всего два с половиной месяца провел Тагеев в заключении. За такое короткое время, прикинул Третьяк, подходя к окну, он свою бурную биографию мог изложить только скороговоркой, и то не с начала.

Суета людей и машин на шумной столичной улице не отвлекла прокурорского работника от мыслей о прочитанном деле. Все надо пересматривать, решил он, там кругом нарушения: и по ходу следствия, и при вынесении обвинительного заключения.

Повернулся к столу и вспомнил прочитанную фразу о лейтенанте флота, который жил в Японии.

– С этим японистом-то что стало? – вслух сказал Третьяк и взялся за внутренний телефон.

– Светлана Владимировна? Да, это – Третьяк. Спасибо. Я вас вот о чем попрошу. Посмотрите-ка для меня, пожалуйста, не проходит ли по нашим документам Андрей Андреевич Деливрон. Фамилия редкая, дополнительные сведения не потребуются. Я понимаю, что быстро не получится. Подожду!

Ждать пришлось две недели, пока помощница под роспись передала Третьяку тоненькую папочку на Деливрона А.А. с грифом «Совершенно секретно» на титульном листе.

Первый взгляд на страницу дела, где были указаны даты жизни Деливрона – родился 4 октября 1880 года, умер (расстрелян) 16 июня 1920 года, немного смягчил Эммануила Александровича, который мысленно реабилитировал Тагеева по важному для себя эпизоду. Оказалось, что в 1938 году на стол следователя легла информация о «японском шпионе» лейтенанте Деливроне, которого почти двадцать лет, как не было в живых. Знал Тагеев о смерти япониста или нет, неважно. Своим сообщением он ничью душу не сгубил.

По плану было намечено продолжать работать с делом Тагеева, но захотелось удовлетворить любопытство и, хотя бы «по диагонали» пробежать глазами материалы о русском морском офицере с французской фамилией, связавшим молодость со Страной восходящего солнца.

Итак, в деле под строгим грифом указывалось, что А.А. Деливрон происходил из морской семьи, в которой моряками и даже адмиралами были дед Карл Францевич, отец Андрей Карлович и брат отца Карл Карлович, известный как капитан Шарло Деливрон, исследователь дальневосточного побережья Российской империи. Молодой Деливрон подобно старшим родственникам окончил Морской корпус в Петербурге и получил назначение служить на военных кораблях Тихоокеанской эскадры. Потом ни с того ни с сего, как показалось Третьяку, офицер оказался на излечении в военном лазарете японского города Нагасаки. Дальнейшая судьба бросала его так же, как Тагеева, с которым они, скорее всего, были знакомы. Оба происходили из породы людей, которых называют «перекати-поле».

Этапы биографии молодого офицера: Япония, Северо-Американские Соединенные Штаты, Китай с русским городом Харбин, и только уж потом – матушка-Россия.

Какая-то загвоздка была во всем этом, и Третьяк пытался разгадать ее. «Вот в чем дело!» – удовлетворенно сказал он себе чуть позже, когда понял, почему дело имеет столь высокую степень секретности.

Оказалось, что Деливрон с 1918 года работал в Московской чрезвычайной комиссии, а в 1919 году бывшего царского морского офицера, а затем оперативника-чекиста назначили начальником новой агентурной разведки Красного военного флота. Биография продолжилась в советских секретных службах. Такие тайны следует хранить долго!

Но почему жизнь Деливрона столь быстро и трагично оборвалась? Материалы дела свидетельствовали: 9 июня 1920 года его арестовали дома, в московской квартире, и препроводили под арест в Бутырскую тюрьму. Расстреляли через неделю – 16 июня.

Тренированная память Эммануила Александровича перебрала события того времени и вполне уверенно выдвинула предположение, что трагический финал жизни Деливрона наступил по результатам слушания в Верховном Революционном Трибунале Республики дела о шпионаже в Морском генеральном штабе России. Газета «Известия ВЦИК» в 1919 году публиковала репортажи о процессе по делу бывших офицеров морской разведки Российской империи, который получил известность как «дело Генмора». На страницах газеты сообщалось, что советской власти удалось раскрыть законспирированную антибольшевитскую организацию бывших морских офицеров, созданную при поддержке английской разведки. Дело также называли «Делом Окерлунда» по фамилии главного его фигуранта, офицера русского флота, разведчика. Председатель Трибунала Николай Крыленко, впоследствии репрессированный в 37-м, добился ареста и ликвидации максимального количества моряков царского флота, проходивших по делу как иностранные шпионы или имевших отношение к дореволюционной морской разведке.