Евгений Шварц - Огненные реки

Черчилль внимательно слушал своего собеседника и под конец, когда вождь сбавил тон, непроизвольно вновь пожевал губами.

Сталин заметил это и уже более миролюбиво предложил:

– Закуривайте, господин Черчилль.

Тот достал сигару и раскурил ее, а Сталин, в свою очередь, – трубку, и кабинет наполнился ароматным дымом.

Вождь, выпустив клуб дыма сквозь усы, с усмешкой произнес:

– При случае передайте господину президенту Рузвельту, что после жарких дебатов мы с вами раскурили трубку мира, как принято у американских индейцев.

Черчилль заулыбался и быстро ответил:

– Хорошо, что мы с вами не достали топор войны, я тоже об этом расскажу Президенту.

Сталин встал и, широким жестом руки приглашая гостя пройти, произнес:

– А не отправиться ли нам ко мне в квартиру? Там выпьем по бокалу хорошего вина, всласть покурим в удобных креслах. – И подмигнул Молотову, тот сразу встал и быстро вышел.

Кода вождь с Черчиллем прошли в комнату, в которой жил Сталин, там уже были и Молотов, и, как говорится, полный стол со всевозможными закусками: черной, красной и паюсной икрой, зажаренным поросенком, всевозможными колбасами и, конечно, фруктами. Отдельно красовалась батарея бутылок всевозможных вин и коньяков с водками.

Сталин стал открывать бутылки и наливать в бокалы красное вино, а Молотов, подняв бокал и посмотрев и на Сталина, и на Черчилля, немного заикаясь, произнес:

– Предлагаю первый тост за пример-министра правительства его величества, господина Черчилля.

Не успели они еще осушить бокалы после первого тоста, как Молотов произнес следующий:

– Теперь предлагаю выпить за товарища Сталина!

Тот стал вновь наполнять бокалы, но уже из другой бутылки. Показывая рукой с полным бокалом на Молотова и обращаясь к Черчиллю, ухмыльнувшись, дружески произнес:

– Вы знаете, с ним нужно быть осторожным, умеет пить и произносить тосты. Но давайте, чтобы не обидеть Вячеслава, осушим бокалы за сказанное.

Потом выпили и за второй фронт, что точно, как сказал Черчилль, будет открыт в сорок третьем году. Затем осушили очередные бокалы за предстоящую в Африке операцию «Факел». Черчилль предложил тост за успешные бомбардировки немецких городов королевскими военно-воздушными силами, которые сотрут их с лица земли и немецкому народу мало не покажется.

Сталин, дослушав переводчика, ухмыльнулся и полушутливо сказал:

– Молотов на себе испытал ваши бомбы, когда в сороковом году был с визитом в Берлине, вы, господин премьер, тогда чуть его не угробили. Поведай нам, Вячеслав, как было дело.

Молотов с бокалом в руке, как бы дирижируя им самому себе, начал рассказывать.

– Дело было в кабинете Риббентропа. Он меня все убеждал в том – передаю дословно его слова, господин Черчилль, – «что Германия уверена в том, что никакая сила на земле не состоянии предотвратить падения Британской империи. Англия уже разбита». И в этот момент вбегает помощник министра и предлагает спуститься в бомбоубежище, так как начался налет англичан на Берлин. Уже там, на глубине нескольких десятков метров, Риббентроп под доносившиеся и под землю глухие взрывы бомб продолжил свою сказку: «Вопрос в том, когда она признает себя окончательно побежденной, если не в этом, то обязательно в следующем году. Так как ситуация в Англии ухудшается с каждым днем». На мой вопрос, а не странно ли, герр Риббентроп, о победе над Великобритании говорить под аккомпанемент ее бомб, он так толком и не ответил.

Сталин тут же предложил тост:

– Давайте выпьем за то, что вы, господин премьер, оставили в живых Молотова, я ведь без него, как без рук!

Затем было немало выпито и за победы Красной Армии над врагом. Все как-то расслабились, Сталин с Черчиллем безбожно курили, и в комнате, как говорится, дым стоял коромыслом.

В какой-то момент дверь открылась, вошла девочка подросток и вскрикнула:

– Ну, пап, как вы накурили, топор можно вешать. – И продолжила, обращаясь к Молотову: – Дядя Слава, откройте, пожалуйста, форточки, а то вы все скоро задохнетесь здесь.

– Это моя дочь, Светлана, я ее зову «хозяйка», вот она и командует, – с теплотой в голосе объяснил Черчиллю вождь.

А тот в ответ с грустью произнес:

– Такая же рыженькая, как моя дочь Дайана, как она там под немецкими бомбежками?

– А нас немцы тоже пытались бомбить, даже Кремль, да мы их почти всех посбивали. Правда, пара бомб упала на его территории, не принеся никого ущерба, – ответил вождь.