Агагельды Алланазаров - Очаг

Время стремительно неслось к отметке, запечатлённой в истории под названием тридцать седьмые, – годам, отмеченным наивысшим террором и репрессиями. Считанные годы оставались до этого страшного времени. В селе многих богачей раздели до нитки, отняв у них скот, землю и воду, но и этого им казалось мало, надо было под каким-то предлогом до конца истребить народ. Собственно, советские должностные лица не очень-то и искали свои жертвы, они не хватали таких людей за шиворот, зато при каждом удобном случае не упускали возможности назвать их представителями класса угнетателей и запутавшимися в сетях религии. И то, что единоличные крестьянские хозяйства сами себя обихаживали, лучше колхозников умели возделывать землю, использовать воду, большевики считали для себя унижением.

И хотя они никому не лезли в глаза, не выпячивали свои способности, семья Кымыша-дузчы числилась среди тех, кто был не по нраву новой власти. И хотя было непонятно, что ещё нужно новой власти от состоятельных людей, Кымыш-дузчы старался донести до земляков то хорошее, что принесли советы, если только сам верил в это. К тому же он был человеком, которого уважали и слушались люди, у него по любому вопросу было своё мнение. Не задумываясь над тем, что кому-то могут не понравиться его слова, он прямо говорил обо всём, что нравилось ему самому. Например, Кымышу-дузчы нравилось, что новая власть привела в село образованного человека, чтобы тот обучал грамоте ребятишек. Нравилось Кымышу и то, что новая власть поставила небольшой домик, побелила его, а внутрь усадила доктора в белом халате по имени Марь Иван, которая будет лечить жителей села от всех болезней – глаза, лысых, слепых, хромых, кривых.

А если кто-то кривил рот, видя во всём этом проделки беса, он говорил: «Эй, люди, если кто-то делает хорошее, не стоит его бить по рукам, радуйтесь, если избавят вас хотя бы от одной болезни. И уж если на то пошло, сельский знахарь Нобат-табип при всём своем желании не в состоянии обслужить всех, и потом, узнав о его чудесах, люди приезжают и из соседних сёл. Это ведь путь благодеяния, значит, путь Бога. Поэтому надо называть бесами не тех, кто творит добро, совершает благие дела, а тех, кто мешает им, встаёт на их пути». Он с удовольствием вставал на защиту добрых дел советов и старался приобщить к этому и своих односельчан.

Народу помнится и его разговор с Парлан баем, случившийся среди людей, собравшихся посмотреть на то, как вспахивает землю появившийся в селе первый трактор. Народ считал Парлан бая одним из тех, к чьему мнению прислушиваются, чьи предсказания чаще всего сбываются. В этом мнении утвердили людей и его действия, предпринятые после того, как на село пришла и укрепилась советская власть. Несмотря на то, что Ягды-кемсит сдал ОГПУ двух его младших братьев как представителей класса угнетателей, Парлан бай после этих поисков крыши для своей семьи женил своего старшего сына на его сестре и тем самым породнился с ним. Когда же кто-то из близких стариков упрекал его, говоря: «Вместо того, чтобы мстить, ты породнился с этими людьми», он отвечал: «А я решил, что лучше быть внутри врага, чем снаружи», объяснив, что тем самым постарался оградить себя и своих детей от преследований. И он не ошибся, с тех пор никто не смел даже близко подойти к его семье. Напротив, когда вставал вопрос о сроках начала сева и стрижки овец, Ягды-кемсит советовал людям:

– Идите, спросите у такого опытного человека, как Парлан ага! – отдавая ему почести как стороне сватов.

… В тот день, прослышав о том, что появившийся трактор вспахивает землю на краю села, толпа людей собралась там, чтобы своими глазами посмотреть на это невиданное чудо. Вернее, трактор-то они уже видели, но то, как он взрыхляет землю, для них было невидалью, чем-то нереальным.

Восточный ветер доносил плеск волн Мургаба, влагу, пропитанную запахами свежевспаханной земли. Собравшиеся отовсюду люди, толпясь у края поля, удивлённо следили за работой трактора. Кто-то восхищался тем, как трактор, волоча за собой соху, самостоятельно выполнял работу, которую должны были делать сто человек с лопатами. Управлял этой махиной полноватый, краснолицый, с седыми волосами русский человек по фамилии Волков, пригнавший трактор из города, а рядом с ним в кабине сидел взятый в ученики сельский юноша Ораз, сын Агаджана мурта.

Накинув поверх старенького домотканого дона 9 9 Дон – халат. из верблюжьей шерсти, Кымыш-дузчы тоже находился среди односельчан, пришедших посмотреть на работу трактора. Взяв в руки горсть мягкой земли из пашни, пальцами растёр её на ладони, думая о том, насколько машина облегчает ручной труд, и это радовало его. Парлан бай, стоявший в сторонке в окружении трёх-четырёх человек, желая узнать мнение Кымыша, обратился к нему: