Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

– У него ранение в левую руку, – шепнул Марте военный врач, – правая свободна, он не отнимает пальцев от фигур, – Марта заметила царапины на сосредоточенном, исхудавшем лице Ника. Золотисто-рыжие волосы постригли коротким ежиком:

– Мы его вымыли и побрили, – доктор остановился в дверном проеме, – до армии я работал в гражданской больнице. Он смахивал на бездомного, только вшей у него не нашлось, – Марта велела себе собраться:

– Я обещала Констанце никогда не оставить ее детей, – она сжала руку в кулак, – я сдержу свое слово, чего бы мне это ни стоило, – Марта нарочито спокойно сказала:

– Он не кажется мне психически больным, майор, – она лукавила. Лазоревые, запавшие глаза Ника смотрели сквозь нее:

– Он не понимает, кто я такая, – Марта сделала шаг вперед, – или понимает, но не может ничего сказать. Не может, или не хочет…, – майор в белом халате, наброшенном на полевую форму, пожевал нижнюю губу:

– Вы родственница, а не врач, – бесцеремонно заявил он, – не вам судить о его психическом здоровье. У нас есть заключение консилиума, – он фыркнул, – мы имеем дело с параноидальной шизофренией. Вы не видели, как он бросился на шахматы, заметив доску на сестринском посте и что он сделал с палатным радио, – окна палаты поблескивали алюминиевой фольгой. Врач перехватил взгляд: Марты

– С психически больными людьми лучше вести себя мягко, – он опять пожевал губой, – фольга защищает доктора Смита от читающих его мысли советских военных машин, – он покачал головой, – пациент сначала потребовал, чтобы его всего завернули в фольгу. Потом он заорал, что все вокруг притворяются американцами, а консилиум он назвал врачами-убийцами. Он, видимо, хорошо знаком с современным СССР, – Марта смотрела на безостановочное движение пальцев Ника:

– Он знает русский язык, – невесело отозвалась женщина, – доктор, какой у него прогноз? – майор удивился:

– Какой может быть прогноз при шизофрении? Если он начнет принимать таблетки, он станет овощем и сможет клеить коробочки, а если нет, – офицер развел руками, – то любой приступ может завершиться смертью. Шизофреники в минуты прояснения сознания зачастую решают покончить с собой. Может быть, в такой ситуации это самый лучший исход…

Присев на кровать, Марта осторожно коснулась щеки Ника:

– Ребенком он любил, когда я его баюкала, – слезы навернулись на глаза, – он любил погрызть в постели сладкое. Малышом он предпочитал сказки, но потом стал читать учебники по математике и физике, – к изголовью пришпилили помятый листок.

Рисунок был детским, буквы в подписи наезжали друг на друга:

– Мама, папа, я, Марта, – он раскрасил две головы оранжевым карандашом:

– Себя и Степана он сделал золотоволосыми, – Марта замерла, – у Констанцы было такое платье, цвета лесного мха. Она могла его надеть в то утро, – она узнала черный комок в углу листа:

– Перат, – приписала та же рука, – наша сабака, – за спинами семьи виднелись кривоватые стены коттеджа:

– Ник, – Марта вытерла слезы рукавом халата, – милый, это я, тетя Марта. Ник, не волнуйся, все будет хорошо, ты выздоровеешь, – его пальцы порхали над фигурами, юноша смотрел вдаль. Марта наклонилась к его уху:

– Скоро твоя сестра вернется домой, – ей показалось, что движение пальцев замедлилось, – Ник, я видела вашу маму. Она думает о тебе и Марте, она о вас тоскует, – сухие губы разомкнулись:

– Те, кто живы, мертвы, – Ник поморщился, – фигуры пропадают, – он показал на доску, – но пешка может стать королевой, – Ник коснулся черного поля, – те кто мертвы, живы, – Марта попыталась взять его за руку, Ник отдернул пальцы:

– Она любит шахматы, – пробормотал юноша, – важно не ошибиться, мне надо вернуться к ней. Я должен выиграть эту партию, – Ник бесцельно двигал фигуры:

– Я выиграю, – его голос угасал, – непременно выиграю.

Августовское солнце заливало раскаленным светом расписанные граффити, ободранные стены домов. Из раскрытых ставень тянулся сладковатый запах травки, ветерок гонял по безлюдным тротуарам окурки. Стертые ступени вели к заколоченной досками, облезлой двери. На косяке белело приклеенное объявление: «Вход воспрещен! Строение опасно для жизни!».

Внутри царила неожиданная прохлада. Ирена не стала бы тратить силы зазря. Девушка сидела на подоконнике:

– Сейчас не так жарко, потому что дом стоит на теневой стороне. Скоро солнце перевалит за полдень и тогда здесь станет горячо…