Екатерина Элизабет Люмьер - Гимн Красоте

Пока художник увлеченно предавался своему творчеству, в другой комнате звучала музыка. Она струилась сквозь стены, проникала в каждый уголок небольшого дома, окруженного садами и тишиной. Скрипичная мелодия то ли была воздаянием Моцарту, то ли Вивальди, сочетая в себе различные оттенки настроений.

И музыка смолкла в один момент. Незаконченное произведение повисло в воздухе, растворяясь в той самой тишине, которая была здесь доброжелательной и полной спокойствия. За спиной Венсана раздались шаги, едва слышимые, а потом ладони легли на плечи и послышалось:

– Ты весь день предаешься мукам творчества, – пальцы стали массировать плечи сквозь тонкую ткань рубашки. – Но не можешь сделать ни движения кистью. Скажи мне, что тебя тревожит.

Виктор стоял за его спиной, ненавязчиво касаясь шеи пальцами, смотря на незаконченное полотно. Ароматы цветов и трав из обширного сада, раскинувшегося вокруг виллы, смешивались в мастерской с запахом масляных красок. Перехватив руку композитора, Венсан некоторое время молчал, вычерчивая таинственные узоры кончиками пальцев на его нежной коже.

– Прошло пять лет, – наконец гулко произнес он, оборачиваясь. – Ты никогда не задумывался, как сложилась наша жизнь, если бы мы остались в Париже? Я знаю, у нас не было иного выбора, и мы условились больше никогда не говорить о тех временах, но скучаешь ли ты?

Виктор вздохнул. Он на мгновение прикрыл глаза, а потом посмотрел на де ла Круа. Задумавшись, Люмьер ответил на вопрос не сразу, а спустя только несколько минут.

– По тому Парижу, который когда-то знал. Не по тому, который оставил. – Он вскинул голову, смотря в сторону окна, за которым находился небольшой итальянский городок, частью которого они были вот уже обозначенные пять лет. – Я задумывался, как и ты. – взгляд Виктора вновь был направлен на Венсана. – Невозможно оставить целую жизнь позади и забыть о ней, словно тебя никогда прежде не существовало. Куда бы ты ни бежал, твое прошлое остается с тобой до конца.

Он наклонился и обнял своего художника за плечи.

– Помню, как сегодня, как был дан первый торжественный бал после открытия Опера Гарнье. Я был еще совсем молод и свеж, первый солист театра.

Венсан невольно улыбнулся.

– Ты все также прекрасен, как и в тот день, когда я впервые видел тебя в «Коппелии». Я помню, как после спектакля пробрался за кулисы и тайком делал наброски, пока ты был увлечен беседой с Шарлоттой. Будь ты дитя небес иль порожденье ада, будь ты чудовище иль чистая мечта, в тебе безвестная, ужасная отрада!

– И все во мне – восторг! – Виктор тихо засмеялся. Потянувшись, он добавил: – и все во мне преступно? – А потом широко и абсолютно счастливо улыбнулся. – Мне было двадцать восемь. – Он выпрямился, повернулся, вскидывая руку в изящном жесте. – И я был самым прекрасным танцором во всем оперном театре. – Виктор красовался, веселясь. – Были времена!

Он прошелся по комнате, выходя на полосу солнечного света, что проникал в помещение через распахнутое окно.

– Зал рукоплескал и юноша в первой ложе смотрел на меня, и думал, что я не замечаю, до тех самых пор, пока не осмелился со мной заговорить.

– Я был очарован и сражен.

Отложив кисть, Венсан некоторое время молча наблюдал за Люмьером, любуясь каждой чертой. На его лице все еще блуждала улыбка.

– Мы были молоды и прекрасны, а весь Париж лежал у наших ног.

В этот момент в дверь постучали.

– Мне уйти, чтобы не смущать юное дарование своим присутствием? Или я могу поиграть что-нибудь ненавязчивое, или же от моей божественной красоты у тебя пропадет твое преподавательское красноречие? – Люмьер усмехнулся, поправил у своего художника воротник рубашки.

От Виктора не было особого толка, он не говорил по-итальянски так бегло и совершенно, как Венсан, а разговаривать между собой они могли лишь на французском. Для всех они были всего лишь друзьями. Художник и композитор, поселившиеся в итальянском захолустье, явившиеся ни бог весть откуда. А потому и для «юного дарования» он был не более чем тенью, которая то и дело сновала между комнатами или наигрывала что-то в соседней. Он видел Маттео за все это время лишь несколько раз.

Венсан нахмурился. Ему не хотелось отпускать Виктора, но долг требовал приступить к работе.

– На прошлом уроке Маттео начал делать большие успехи в композиции и сегодня я попрошу его изобразить наш сад. Думаю, твоя музыка смогла бы настроить его на нужный лад. К тому же я не уверен, что готов расстаться с тобой сейчас, даже если урок займет всего несколько часов.