Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

Папа пишет в хартии, что и его брат не усидел в монастыре, едет с ним, едут и ученики его… Слышал я о Мефодии: раньше он правил Славинией, расположенной, можно сказать, по соседству с владениями Людовика. Значит, судьба — сложить солунским братьям здесь головы!» — со злостью подумал епископ, и лицо его передёрнулось от охватившей злобы, — кто бы мог такое ожидать от дородного, благодушного на вид папского наместника в Германии?!

Надо сказать, легаты и епископы Рима отличались от византийских священников крайними проявлениями в защите своих догм и убеждений, своего латинизма, резко неприяли чужое, им не свойственное, и охотно шли при этом на подкупы и убийства, не задумываясь о грехе, считая себя во всем правыми, что привело в дальнейшем, когда католицизм оформился в самостоятельное направление христианства, к кровавым крестовым походам.

Епископ оперся руками о подлокотники кресла и, несмотря на тучность и возраст — пятьдесят семь лет, быстрыми шагами подошёл к окну, состоящему из мелких разноцветных кусочков стекла, и распахнул его. В комнату с альпийских гор пахнул свежий ветерок и с пристани донёсся шум, так как базилика святой Магдалины стояла у самой реки. Рядом начинался мост, лежащий на прочных каменных быках, соединяющий две половины города и построенный ещё древними римлянами в пору их завоевания.

А вообще-то Зальцбург, окружённый с береговых сторон крепостными стенами и валами, выросший на месте римской колонии Ювавум, — молодой город, ему нет и века… Улицы его узкие, выложены гладким крупным булыжником. За тем концом моста, за Зальцахом, от римлян сохранилась просторная площадь и часть мраморных плит; к ней выходит фасадом дворец епископа, где располагались и его покои…

Дождавшись окончания заутрени, вместе с викарием епископ на коляске, запряжённой тремя лошадьми, был доставлен сюда. После трапезы прошли в просторную залу и сели у каминного огня.

— Ганнон, с крестом ты хорошо доселе управлялся, приводя язычников к вере. Теперь я и папа Николай вручаем тебе меч Господень, которым покараешь врагов наших. Ты знаешь, о каких врагах я говорю…

Викарий в знак понимания склонил набок голову.

— Даже клочок земли, попавший под наше влияние, не должен быть никому отдан… Ты слышишь меня, Ганнон?! — возвысил голос епископ. — Никому! Ибо там, где ступила нога папского легата, уже витает дух римской церкви… Так было ещё со времён основания в Риме святым Петром епископства, так и будет, потому что римский папа является преемником этого апостола… Помни всегда о Константиновом даре [77] В этом документе якобы говорится о том, как римский правитель Константин вручил папе Сильвестру I знаки императорской власти и даровал ему и его преемникам верховную власть над Римом, Италией и всей западной частью Римской империи. Но учёные доказали, что «Константинов дар» такая же фальшивка, как Исидоровы декретерии, в которых обоснована борьба римских пап за господство над всей христианской церковью. … Знай, что нет власти выше, чем власть духовная. И ты видишь, как склоняют перед ней головы такие великие правители, как король Людовик, болгарский царь Борис… Настанет день, когда мы и князя Великоморавского призовём к порядку. Видишь, сейчас он качнулся к византийскому патриарху, и тот послал своих просветителей к моравским славянам, чтобы вести проповеди на их родном языке. Сие опасно для нас… И ты всячески должен препятствовать этому… Выделяю тебе христолюбивое воинство и действуй.

— Благодарю, ваше преосвященство, за доверие, — и Ганнон поймал для поцелуя пухлую руку епископа.

Старейшина Новгородский Гостомысл умирал: вытянувшись во вес рост на деревянном, застланном гусиной периной топчане, стоящем посреди горницы, чувствовал, как из тела капля за каплей вытекала сила, некогда необузданная.

Сын Буривоя, потомка Владимира Древнего в девятом колене, одного из трёх сыновей первоправителя Северной Руси Славена, «сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем любим, расправы ради правосудна. Сего ради все окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далёких стран прихожаху морем и землёю послушать мудрости, и видите суд его, и просити совета и учения его, яко тем прославися всюду».

А сейчас ничего не болело, а слабость охватывала с каждым мигом старейшину. Через окна, когда солнце поднималось выше квадратной головы с угрюмым лицом Перуна, возвышающегося на берегу Ильмень-озера, лились на жёлтый, ещё пахнущий лесной смолой пол, косые потоки света. Под козырьком крутой крыши Гостомысл увидел белого голубя… Что предвещает его прилёт? Какую беду?..