Петр Полежаев - Престол и монастырь; Царевич Алексей Петрович

Из сохранившихся писем царицы Евдокии Федоровны к Петру отчасти можно видеть постепенность охлаждения супружеских отношений. Так, в 1689 году она пишет: «Лапушка мой, здравствуй на множество лет. Да милости у тебя прошу, как ты позволишь ли мне к тебе быть… И ты, пожалуй, о том, лапушка мой, отпиши. Засим писавы женишка твоя Дунька челом бьет». А через пять лет в 1694 году в ее письмах проглядывает уже сдержанность: «Предрожайшему моему государю радость царю Петру Алексеевичу». О лапушке и тому подобных прозваньях, в которых невольно выливается женское чувство, нет и помину.

По свидетельству же Желябужского, застенков было двадцать.

Начальниками застенков были князь Петр Иванович Прозоровский, князь Михаил Алегукович Черкасский, князь Владимир Дмитриевич Долгорукий, князь Иван Борисович Троекуров, князь Борис Алексеевич Голицын, Алексей Семенович Шеин, Тихон Никитич Стрешнев, князь Михаил Григорьевич Ромодановский, князь Юрий Федорович Щербатый, Иван Иванович Головин, князь Петр Лукич Львов, Федор Юрьевич Ромодановский, Никита Моисеевич Зотов и Семен Иванович Языков.

Писем этих не сохранилось, и, по всей вероятности, они были уничтожены преданными стрельцами тотчас же после Воскресенской битвы.

Бдительный, неусыпный страж (Прим, ред.)

Ферула — хлыст, розга, линейка, которыми били по ладоням провинившихся школьников. (Прим, ред.)

Как речь отца, так и ответ сына приведены в записках Гюйсена, которому не доверять нет никакого повода, хотя почтенный воспитатель несколько и увлекался риторикой. (Прим, авт.)

Авдотья Федоровна в суздальский Покровский монастырь была привезена тайно в сентябре 1698 года, а пострижена окольничим Языковым в конце июня 1699 года, через девять месяцев. Старица Евпраксия смешала эти два события или по старости, или по незнанию, так как государыня в первые месяцы вовсе не выходила из кельи. (Прим, авт.)

«Мы признали за благо, — писал император в инструкции своей старому воину, — взять под стражу некоторую особу и приняли такие меры, посредством которых он, без сомнения, чрез несколько дней будет в наших руках. Вместе с тем теперь же в высшей степени необходимо приискать для содержания такое место, откуда бы она не могла уйти и где она не могла иметь малейших сообщений с кем бы то ни было — самое место ее заключения должно оставаться для всех непроницаемою тайною. Для этой цели мы избрали наш укрепленный замок Эренберг, как потому отчасти, что, охраняемый не слишком многочисленным гарнизоном, он лежит в горах, вне всяких сообщений, так и потому наиболее, что имеем к тебе доверенность и не сомневаемся в таком исполнении тобою нашей воли относительно помещения, содержания и охранения означенной особы и людей ее. Вследствие сего предписываем к самому точному наблюдению, под опасением, в противном случае, потери имени, чести и жизни следующее.

Немедленно по получении сего прикажи с величайшей тайною и тишиною изготовить для главной особы две комнаты с крепкими дверями и с железными в окнах решетками, сверх того, такие же две комнаты, подле или вблизи, для служителей; снабдить комнаты постелями, столами, стульями, скамейками и всем необходимым; все это приготовить тайно, под рукою, заблаговременно. Притом наблюдать: если крепость Эренберг так устроена, что не предвидится возможность к побегу, то не надобно слишком много заботиться о крепких дверях и железных решетках.

Устроить кухню со всем необходимым и приискать знающего свое дело повара с помощниками (для чего, кажется, удобнее всего можно употребить живущих в крепости солдаток); причем наблюдать, чтобы люди, назначенные для приготовления пищи, во время ареста ни под каким видом не были выпускаемы и все необходимое для кухни доставлять чрез других, особо назначенных людей.

Наблюдать, чтобы главный арестант, также и люди его, были довольны пищею, и какое кушанье им наиболее понравится, готовилось по их вкусу; также смотреть, чтобы белье столовое и постельное было всегда чисто. Для чего на содержание главного арестанта и его служителей мы назначаем от 250 до 300 гульденов в месяц.

Самое бдительное охранение главного арестанта и пресечение всяких с ним сообщений есть главнейшее условие, которое должен ты наблюдать самым тщательным образом, под строжайшею своею ответственностью. Для сего надобно тебе удостовериться в гарнизоне и во всех людях, которые будут при том употреблены, можешь ли положиться на их верность и скромность? Во всяком случае, нынешний гарнизон во все время ареста не должен быть сменяем и как солдатам, так и женам их не дозволять выходить из крепости под опасением жестокого наказания, даже смерти. Караульным у ворот запретить с кем бы то ни было говорить об арестантах, внушив им, чтобы на расспросы посторонних лиц они отзывались совершенным неведением. В случае болезни главного арестанта или его людей призывать, смотря по надобности, медика или хирурга, но точно так же, с такою же предосторожностью; врач должен видеться с больным в присутствии доверенного лица и с обязанностью не говорить о том никому ни слова.