Сергей Махов - Пляска Св. Витта в ночь Св. Варфоломея

"Во время резни на глазах у английского посла убили двух его слуг и одного протестантского священника. Сам он оказался в опасности настолько, что герцог де Невер выставил стражу вокруг его дома. Во время первого же затишья он покидает эту резиденцию, так опасно расположенную — в предместье Сен-Жермен, — и бежит искать защиты… дона Диего де Суниги, живущего неподалеку. Именно здесь предложено убежище старому Брикемо, одному из подчиненных Колиньи, чудом спасшемуся." (Эрланже "Резня в ночь Св. Варфоломея")

Вести, дошедшие до Елизаветы о ночи Св. Варфоломея повергли ее в ступор. Она сразу же прекратила все разговоры о союзе и сватовстве Алансона. С одной стороны английская королева понимала, что Франция ей нужна для будущих политических игр, с другой — поддержи она сейчас Карла IX и Медичи — и все протестанты отвернутся от нее. Все призывы Екатерины о том, что Байоннская конвенция с Англией продолжает действовать, прошли мимо ушей островитян. Елизавета не поддержала гугенотов (ибо считала, что у них после резни нет реальной силы), но не собиралась и вступать в союз с пост-варфоломеевской Францией.

При папском дворе резня гугенотов в Париже вызвала изначально бурную радость, стреляли салюты, пелись гимны "Тебе Бога славим" и т.д. Н к сентябрю начали поступать реальные данные, что и как произошло на парижских мостовых, и отношение к резне медленно начинает меняться. Так, папа отказался принять прискакавшего в Рим Моревера, сказав: : "Я скорблю, что среди стольких мертвых невинных ничуть не меньше, чем виновных" .

Особое озлобление Рима вызвало то, что Париж под дело о резне в ночь Св. Варфоломея начал требовать денег. Чем-то это напоминало сегодняшнюю Украину, которая тоже клянчит по всем странам деньги на убийство своих подданных, которые посмели иметь отличное от правительства мнение.

Вообще желание получить гешефт на крови было манией Екатерины Медичи весь остаток 1572 года. Но ей отказывали везде — в Испании, в Венеции, в Риме, в Италии. Неожиданно Францию начали сторониться, кроме тех дел, которые без ее участия решить было нельзя. Попытка опять женить либо Анжуйского, либо Алансона на испанской или португальской инфанте просто провалилась — с французами после Варфоломеевской резни просто никто не хотел родниться.

Наоборот, и Испания и Рим выставляли Франции новые условия (точно так же как сейчас Запад выставляет условия Украине или России): "Нет, ну то, что вы своих гугенотов просто так перерезали — вы молодцы. Мы бы так не смогли конечно, но восхищены. Но давайте ка вступим в Христианскую Лигу! " А Христианская Лига означала для Франции разрыв с Турцией, на что Медичи пойти не могла никак, ибо это ставило ее в подчиненное положение к Испании, и берберийские пираты принялись бы за ее южные берега с большим удовольствием.

Венеция на словах поздравила Францию с избавлением от гугенотской угрозы, но резко перекрыла кредиты МВФ, говоря что ее рейтинг понизился до уровня Ca- все свободные средства направлены на войну с турками.

Вобщем, если подвести итоги, Варфоломеевская ночь низвергла Францию в политический бойкот со стороны других стран, хотя все на словах признавали — да, конечно же, ничего необычного. Король имел право так поступить.

«Приняв необходимые меры по обеспечению своего регентства в период междуцарствия, в частности, разослав соответствующие заявления, подписанные в том числе и Генрихом Наваррским, губернаторам провинций, Екатерина Медичи направила нарочного в Польшу, дабы вызвать герцога Анжуйского, теперь уже Генриха III, обратно во Францию. Король Польский, которому за несколько месяцев успели до смерти надоесть и страна, и его теперешнее положение, с готовностью откликнулся на призыв. Тайком покинув королевский дворец в Кракове, он, преследуемый пустившимися в погоню подданными, устремился к границе, которую сумел благополучно пересечь. Поскольку прямой путь через протестантские княжества Германии ему был заказан, ехать пришлось окружным путем, через Австрию и Италию. В Вене император Священной Римской империи Максимилиан I оказал ему роскошный прием, втайне рассчитывая, что новый король Франции женится на его дочери, вдове Карла IX. Продолжив путь, беглец прибыл в Венецию, где дож устраивал в его честь такие празднества, которые невозможно было и представить себе во Франции. Жизнь в Венеции настолько понравилась Генриху, что он застрял там на целых два месяца и пробыл бы еще дольше, если бы Екатерина Медичи не приняла решительные меры, дабы поторопить сына с возвращением на родину.