Виктор Алексеев - Соперник Византии

- А как вы думаете, предполагаете это сделать? - насмешливо спросил хан.

- Есть предложение, которое, естественно, дорого оплачивается, в несколько тысяч золотых монет.

- Ну... это второе, - уже засмеялся хан. - Меня интересует первое?

- Я уже говорил, многопочтимый хан, - убежденно и пояснительно стал изъяснять Феофил, - что Святослав сейчас находится в Болгарии вместе со всем своим войском и в Киеве не осталось даже малой части, которая могла бы защитить город. Мало того, его даже не стоит брать приступом. Надо просто занять те места, которые снабжают город водой и продовольствием. И город сдастся сам. Такое проделали хазары пятьдесят лет назад, взяли огромный выкуп, наложили ежегодную дань и поставили свой гарнизон в городе.

- Я знаю, что русы платили дань хазарам, как и многие народы, даже наши некоторые ханы. Но насколько верно, что Святослава нет? Он что, уже у стен Царского города? -хихикнул хан. - И пока мы будем ждать, когда русы откроют ворота, Святослав вернется?

Феофил поднял руку и покачал головой:

- Вы шутите, хан? Он увяз в Мисии. А тем временем император Никифор Фока разобьет его войско. Чтобы вернуться от болгар, Святославу понадобится целый месяц, за это время вы сделаете свое дело и уйдете в степь.

- Дело непростое, - задумался хан, - легко сказать, осадить такой большой город, - трудно выполнить! И по своему опыту я знаю, что всегда найдутся неучтенные, непредвиденные обстоятельства, которые могут погубить дело, в которое я верю, и часто от них берегусь. Надо подумать, Феофил. Надо подумать! - как бы заключил разговор каган и снова стал жевать.

Но посол и не собирался уходить. Он полез в карман тоги и вытащил белое шелковое полотно, развернул, и перед ханом открылись чертежи города, разделенного на три части, и каждая часть была обведена красной полосой с крупными квадратами и кружками.

- Вот, хан, карта Киева, - стал показывать Феофил и пояснять значение каждого рисунка. - Ее нарисовали еще хазары, они готовились снова захватить город, но не успели. Святослав опередил их. Но она уже один раз оправдала себя. Поэтому я не тороплю тебя, хан, и надеюсь, что через день получу ответ.

- А теперь второй вопрос, Феофил. Сколько?

- Очень много, мой многопочтимый каган. Пятнадцать кентавриев - это больше ста тысяч золотых монет.

Феофил встал, низко поклонился и вышел, не заметив, как сверкнули глаза у новоиспеченного кагана.

Благодатное время наступает летом по обе стороны Днепра. Отцветают вишни, яблони, зацветают каштаны, а аромат взявшей силу травы дурманит, тело не может насытиться, бодрится, кружит голову, а по утрам, смерд ли, холоп ли, закуп [129] Закуп - крестьянин. , запрягая лошадь или уже с котомкой шагающий, невольно подумает: ядрен корень, каков день живляющий!

Как всегда, княгиня Ольга просыпается рано, до петухов, но ныне припоздала, любимый петух уже бросил в пространство свое соло, и кое-какие отголоски еще слышались из Подола, а ей неможется подняться, сбросить сонную дурь, а за полуоткрытым окном непонятный шум, кто-то шебаршит у почивальни, дверь то приоткроется, то тихо закрывается, она хочет встать, но тело будто чужое, застывшее, и тут где-то внизу, ближе к мосту, зазвучало било звонко и тревожно. И тогда Ольга делает над собой усилие и поднимается, а за дверью все слышнее и громче голоса. Ольга, как была, в ночной рубашке, так и распахнула дверь - Боже, горница так и набита служивым людом! Кинулись к ней няньки с тазиком и рушниками. Ольга, еще лохматая, молча плеснула горстью воды себе в лицо, на нее набросили платье, она тут же подставила голову для прически - и ровно через три минуты появилась в горнице. «Беда, - стучало в ее голове, - беда!»

И точно. Воевода Блуд, вооруженный, встал на колени и еле промолвил:

- Пацинаки, матушка! - почему-то по-гречески назвал печенегов.

- Где? - только спросила Ольга.

- Уже через час будут здесь.

- И что?

- Я приказал закрыть детинец [130] Детинец - внутренняя территория крепости. !

Появился отец Григорий. И он, видимо, проспал заутреню. В последнее время Ольга стала замечать, что отец Григорий непомерно стал принимать кровь Христову, то есть старое густое греческое вино, что на ложечке подают в момент крещения и исповедования. Да и по носу, который с каждым годом становился все краснее, видно было, что отец Григорий пристрастился к вину. Ольга хотела ныне поговорить с ним начистоту, но до него ли сейчас?

- Увидеть можно? - спросила княгиня еще стоявшего на коленях боярина Блуда.