Виктор Алексеев - Соперник Византии

- Ну, на этот счет у нас есть богатый опыт: мы просто подожгли бы их. Так мы поступали с дромитами [174] Дромиты - обитатели Белобережья, разбойники. , с лодиями Игоря, с арабами-сарацинами при взятии Крита императором Никифором.

Упоминание императора Никифора Фоки всегда вызывало у Цимисхия чувство неприязни, отвращения, потому он презрительно скривил лицо.

- А что бы ты делал с новым ковчегом, с этим сюрпризом-крепостью, что появилась после кораблей русов?

Друнгарий Лев несколько задумался, потом ответил:

- Это громадное сооружение, похожее на крепость, хорошо при тихой речной воде, но совершенно бесполезно в море. У него большая площадь для удара волны. Она повалит это сооружение даже при не очень высокой волне.

- Я не спрашиваю о мореходных качествах этого урода. Я спрашиваю, как бы ты вел себя в этом бою?

- Все корабли деревянные, я попытался бы поджечь его.

Цимисхию уже доложили, что произошло при выходе крепости в открытое море. Загорелась корма драмона, с трудом потушили пожар. Теперь он вспомнил и догадался, почему так скоро сгорели все метательные машины Куркуаса.

- Ну, положим, - продолжил император, - триера или драмой должны подойти к уроду на определенное расстояние, чтобы поджечь его. Палуба обстреливается из амбразур крепости, а при приближении корабля сверху летят скифские горшки. Исход известен. Так мы теряем половину флота, а может быть, и весь.

Лев сидел бледный и лихорадочно думал о том, зачем императору понадобился этот разговор, ведь все обошлось благополучно, без боя. Или это намек на отставку? Лев был старейшим и опытным флотоводцем, хорошо знающим свое дело, Черное и Средиземное моря, участвовал во многих морских сражениях. Он жил флотом и сторонился сухопутных военачальников, связанных между собой тонкой нитью ненависти к предыдущему императору. Его подозревали в тайной симпатии к Никифору Фоке и дружбе с поэтом Геометром, назвавшим любовницу Цимисхия, бывшую императрицу Феофано, гетерой-блудницей. Он ожидал, что сейчас последует упрек в том, что его корабли пропустили русов при добыче продовольствия, но разговор обернулся неожиданной претензией императора:

- Мне стало известно, - сказал он, - что ты осудил мой договор с варварами и хвалился тем, что, как только русы появятся на реке, ты сожжешь, уничтожишь их. Так вот, не ты, а они могли бы уничтожить наш флот.

Лев сделал круглые глаза и побледнел еще пуще.

- Базилевс! Клянусь на духу, как перед Святой Софией, -он стал оглядывать всех военачальников, и на его бледном лице стали появляться красные пятна, - я ничего никому не говорил о договоре. Это наглая ложь!

Цимисхий знал, что это ложь, потому что сам придумал ее. Но для него было главным создать впечатление, что он и только он мог поступить так благоразумно и стратегически верно. Цимисхий вдруг доброжелательно улыбнулся:

- Я тоже не поверил. Откуда ты мог знать там, на корабле, о договоре? Лучше скажи, мой драмой готов?

- Да, базилевс. Он всегда готов!

- Сегодня же отправишь судно в Константинополь, передашь письмо императрице и поручение Василию, чтобы столица готовилась к триумфальной встрече императора, - и он жестом показал на всех военачальников, - и его доблестных воинов! Итак, с победой вас!

- Да здравствует базилевс!

- Да здравствует император!

Ветер лениво дул в паруса. Иногда он просто забывал этим заниматься, и тогда они просто повисали на мачтах, будто небрежно кинутые на них тряпки. Приходилось садиться за весла и грести, чтобы не стоять на месте, а двигаться к устью Днепра. Жаркое, трудное, с большими потерями, полуголодное лето подходило к концу, Святослав надеялся на то, что греки уладят взаимоотношения с печенегами, договорятся, и печенеги пропустят его с остатками войск на Русь. Но все складывалось иначе. То ли они не договорились, то ли греки вновь проявили свое коварство, но ситуация в районе Днепра оказалась не в пользу русов. Три лодии, что Святослав за трое суток отправил к Днепру, вернулись назад, все утыканные печенежскими стрелами, с ранеными воинами. Доложили, что оба берега реки плотно заняты печенегами, у них появились даже лодки, которые загораживали проход к речным островам. Поначалу Святослав решил пробиться сквозь заграждения с боем, но потом передумал. С горсткой воинов, а их действительно осталось мало, нужна конница, которая очистила бы берега у порогов, иначе они там все лягут. И еще на решение повернуть назад повлиял сон, или наваждение, которое он увидел, решив отдохнуть и полежать после тяжелой гребной работы.