Сергей Житомирский - Ромул

Дети играют на берегу озера в месте, где привязана долблёная лодка старого Торна. Он на заре ставит сети, днём пасёт овец, а вечером плавает на ней за уловом. Лодка занимает в игре видное место, и они с разрешения Торна днём пользуются ею. Братьям, да и большинству из компании, уже по двенадцать. Игры в Персея или Амулия их любимые. Это некие сцены, знакомые и устоявшиеся, которые они давно разыгрывают для себя, каждый раз заново переживая события и иногда меняясь ролями. Ромулу больше нравится Персей, особенно появление Медузы. Все бегают, а Рем в шапке с верёвками-змеями грозно оглядывается и на кого посмотрит, тот должен мгновенно застыть. Правда, у них нет зеркала для сцены убийства Медузы, поэтому Персей подбирается к ней, глядя в щит из натянутой на прутья тряпки, а Тит из-за куста подсказывает ему, куда идти. Персея тоже играет Рем, а Медузу изображает кол со змееносной шапкой.

Но сегодня они разыграют Амулия. Решение принято, и теперь в дело вступает Ромул, основной автор и устроитель игр.

̶ Рем будет Амулием и Марсом, — объявляет он, — я Реей; Тит — Сервием и Гнеем; Цез — рыбаком-рутулом; Лид — его женой; остальные — воинами.

Он заходит в шалаш рыбака и передаёт Титу необходимые вещи: «близнецов» — полена с намеченными ножом глазами и ртами, корзинку, оружие, царскую диадему, женский наряд. Последним на свет извлекается знак Марса — щит с нарисованной волчьей мордой.

Все занимают свои места. Рем-Амулий в царской диадеме садится на пень, служащий троном, и приказывает Титу-Сервию привести Рею. Тот подталкивает Ромула, одетого в старое платье Акки, с набитой за пазуху соломой, который прижимает к себе деревянных младенцев.

̶ Мне доложили, что ты родила двух мальчиков, — грозно произносит Рем. — Где они?

̶ Вот, — жалобно отвечает Ромул, показывая глазами на замотанные в тряпку деревяшки.

̶ Ты преступница, ты оскорбила Весту, — с торжеством в голосе объявляет Рем. — Сейчас я прикажу Сервию бросить их в Тибр в жертву Тиберину! Эй, Сервий!

̶ Я здесь, государь, — отзывается Тит.

̶ Возьми у этой женщины детей, положи в корзину и брось в Тибр.

̶ Не отдам! — тонким голосом вопит Ромул.

̶ Воины, сюда! — зовёт Тит-Сервий.

Воины подбегают, хватают Ромула за руки, отнимают детей и отдают их Титу. Ромул тщетно сопротивляется.

̶ Уведите преступницу, — приказывает Рем. — Через три дня я решу, что делать с нею.

Корзинку с близнецами бросают в озеро. Потом отвязывается тяжёлая неуклюжая лодка, Цез с Лидом залезают туда, и Цез, отталкиваясь шестом, ведёт её вдоль берега.

̶ Что это там белеет, муженёк? — пищит Лид.

̶ Дохлая рыба, — отвечает Цез-рыбак.

̶ Эй, рыбаки! — кричит переодетый Марсом Рем, — это не рыба, а мои сыновья! Подберите их и воспитайте.

Игра идёт своим чередом...

Наступает очередь Реи. Тит-Гней делает вид, что связывает Ромула, и того, с руками за спиной, подталкивают в воду. С криком «Ой, сейчас утону!» Ромул идёт по пологому дну, пока над водой остаётся одна голова. Тут опять появляется Рем-Марс, зовёт щуку и велит ей перегрызть верёвки.

̶ Ой, кто-то кусает меня, — жалуется Ромул, потом радостно взмахивает руками и плывёт к лодке...

Утром Фаустул остановил сыновей, направлявшихся к озеру, сурово оглядел их и сказал:

̶ Вот что, парни, вчера я проходил мимо шалаша Торна, услышал крики и последил за вами из-за кустов. Скажите, кто вас научил этой странной игре про Амулия?

Дети удивлённо поглядели на отца.

̶ Никто, — ответил Ромул. — Мы с Ремом сами придумали.

̶ А от кого вы узнали про него и Рею?

̶ Ну, отец, — вступился за брата Рем, — про это все знают.

̶ Все знают, что Рея нарушила обычай и была казнена, — в голосе Фаустула появилась серьёзность. — Но с чего вы взяли, что она спаслась?

̶ Это из-за Персея, — стал объяснять Ромул. — Про него нам давно-давно рассказал дедушка Аккил. Это было у греков. Там Юпитер спас своего сына, почему бы Марсу не спасти двоих? Понимаешь, царь запер дочь в медной башне, а потом...

̶ Знаю я про Персея, — остановил его Фаустул. — Так это точно, что никто вас не учил играть в Амулия?

̶ Нет, мы сами, — кивнул Ромул. — А что, это плохо?

̶ Может быть, и плохо, — нахмурился Фаустул. — Это случилось давно, вам ещё года не было. Наверно, он уже всё забыл. Но разве ему приятно будет вспоминать, как погибла его племянница? Сами подумайте, хорошо ли будет, если кто-нибудь узнает о вашей игре и донесёт Амулию? Ведь я старший над его стадами, а вы мои сыновья. Скажут — я вас подговорил. Лучше бы вы играли в Персея.