Баянгали Алимжанов - Сказ столетнего степняка

– Ты прости нас! – сказал он твердо. – Такова жизнь!

Я попытался объяснить ему, что они попрали нашу честь, осквернили законы гостеприимства, перешагнули через наш дастархан. Нигде в мире нет обычая делать гадости людям, принявшим тебя с хлебом-солью. Но белый офицер был невозмутим.

– Послушай! Мы не какой-нибудь сброд, банда. Мы офицеры Белого царя, и взяли от его подданных то, что нам необходимо! – чеканил каждое слово он. – Поэтому, возьми за свою сестру вознаграждение, по-вашему калым, и расстанемся с миром!

Только теперь я понял, что мы по молодости, в состоянии нервного возбуждения опрометчиво пустились в погоню. Думали, что сможем пристыдить их и вернуть сестру. Холодный блеск винтовок и лязг стальных сабель быстро отрезвили меня.

Он положил передо мной револьвер.

– Это, наверное, самый лучший калым в наше смутное время! – сказал он. – Патронов больше дать не могу, сами понимаете, в степи нет склада!

Я почувствовал, как кровь ударила в голову, и готов был растерзать капитана. Удерживало только численное превосходство и огнестрельное оружие.

– Значит, вы можете вот так запросто забирать и насиловать наших сестер?

– Нет, не так! Нравится мне твоя сестра, очень нравится. Боюсь, что влюбился в нее! И она меня, кажется, тоже любит!

Это было неожиданное заявление, и я растерялся.

Салим включился вовремя. Он незаметно ткнул меня в бок, и стал рассматривать револьвер. При этом он цокал языком и таращил глаза подобно вождю племени семинолов, обменивающего золото на оружие у бледнолицых. На своем ломаном русском он начал расспрашивать офицера об устройстве револьвера. Тот обрадовался наивности Салима и начал охотно объяснять ему азы обращения с шестизарядным револьвером системы наган – алтыатар и пятизарядной винтовкой – бесатар. Тому этого и нужно было, и Салим, превратившись из грозного мстителя в послушного юнца, внимал каждому слову офицера. Беляки, напряженно следившие за нами, наконец, расслабились и даже начали смеяться наивным вопросам простодушного степняка Салима о возможностях железной трубки – ствола и свинцового кумалака – бараньего помета – пули. Особый интерес вызвал его вопрос о том, сколько врагов можно нанизать на одну пулю и влияет ли на это толщина целей? То есть, кого легче прострелить насквозь – толстяка или худяка, богача или бедняка? Сначала офицеры захохотали, но затем начали жарко спорить. А действительно, скольких можно пристрелить одним выстрелом?!

Все шестеро беляков собрались возле Салима и начали, подтрунивая, объяснять хитрости стрелкового дела. Салим поддакивал им, одно за другим осматривая и примеряя их оружие.

Я попросил капитана дать мне поговорить с сестрой. Иного выхода не было.

Его благородие указал рукой в сторону реки.

Халиля встретила меня среди кустарника на берегу. Я не поверил своим глазам – она изменилась до неузнаваемости. От ее обаяния и следа не осталось.

Она категорически отказалась ехать обратно в аул.

– Оставьте меня с ним, или убейте! Как я, опозоренная, могу теперь показаться людям!

Она зарыдала, закрыв лицо руками. Обняв ее, я старался успокоить, говорил искренние братские слова.

И в это время прогремели выстрелы. Я даже не успел сообразить, что к чему, а выстрелы молниеносно следовали друг за другом. Когда наконец-то оглянулся, пятеро беляков лежали на земле. Они были убиты наповал меткими выстрелами верной руки Салима. В обеих руках он держал по револьверу, направленные на капитана. Тот стоял неподвижно ни живой, ни мертвый.

Мы с сестрой подбежали к ним. Салим был страшно бледен, скрипел зубами и сверлил налитыми кровью глазами офицера.

Халиля зарыдала.

– Это не честно! – проговорил капитан.

– А что, по-твоему, честно? – взорвался Салим. – То, что вы пришли в нашу страну, в наш дом с оружием? Вырезали целые роды, насиловали наших женщин, выжигали аулы, честно и справедливо, по-вашему, а? Так отвечай, собака!

– За такие слова мы вызывали на дуэль и стрелялись за свою честь! Но откуда вам, дикарям, понять этого? Наверное, у вас нет даже понятия чести?!

Салим резко приставил к голове капитана оба револьвера. Тот умолк, стал еще бледнее, но держался достойно. Я замер в ожидании выстрела. Но тут Халиля с душераздирающим криком бросилась к Салиму.

– Стой! Остановись, брат! Или убей меня вместе с ним!

Мы обомлели от ее слов.

– Что, объятие царского офицера дороже родного очага?! – диким голосом закричал Салим.