Виктор Некрас - Жребий изгоев. Всеслав Чародей – 1

– Говори, вой, – Мстислав уселся на скамью и опёрся локтем на стол. – Что за вести такие срочные, что ты в княжий терем ни свет, ни заря прискакал?

Ярун шагнул вперёд, и князь поневоле залюбовался. Рослый вой с бритым наголо подбородком и длинными усами, бритоголовый, с чупруном – жив ещё древний обычай брить голову да бороду знатному вою, чупрун оставлять, на Перуново обличье равняясь.

– Плохие вести, княже, – Ярун по давней привычке принялся играть цветными кистями пояса.

– Насколько плохие?

– Совсем плохие, Мстиславе Изяславич, – под пристальным взглядом Треняты вой уронил кисточки и выпрямился. – Неподобь какая-то в Полоцке творится. Первое – епископ в городе даже голоса возвысить не смеет, живёт у князя в терему мало не как пленник. Службы в соборе проходят постоянно, да только градских на них ходит – горсть. А бояре, которые к службе ходят, у князя полоцкого не в чести, в терем не званы.

Мстислав покосился на гридня, а Тренята только молча пожал плечами – дела церковные его никоторым боком не касались, он и сам был недавним язычником, крещён был только пятый год всего.

– Второе, – сказал Ярун, охмурев ликом. – В Полоцке полно ратных, с оружием – боярские дружины да городовая рать. Не то, чтоб готовы в любой миг выступить, да только ведь нету дыма без огня.

– Но это ещё ни о чём не говорит, – заметил князь, подавляя улыбку. Воевода недовольно засопел, но наклонил голову, соглашаясь непонятно с кем – то ли с князем, то ли с воем. Скорее всего, всё же с воем. Мстислав закусил губу. Он был ещё молод, по двадцать четвёртой весне всего, а только и он понимал, что большого числа воев долгое время в городе не удержать – кормить станет нечем. Им придётся дать какое-нибудь дело. И какое же дело может дать своим воям князь Всеслав?

– При мне князь несколько раз куда-то исчезал из города всего с двумя-тремя воями, – Ярун почти кричал. – К князю в терем ночами таскаются какие-то подозрительные люди в серых плащах до пят!

– Самый удобный способ скрыть лицо и одежду, – буркнул Тренята. – Ты никак ночью и в княжий терем лазил?

– Да зачем? – Ярун уже успокоился и перевёл дух. – И так видно. Я там ночью прогуляться вышел, а никому ведь не запрещено возле княжьего терема гулять.

– И потом… – он помолчал несколько мгновений. – По Полоцку и всему княжеству ходят упрямые слухи, что князь Всеслав избран древними богами, – вой размашисто перекрестился, ограждая себя от бесов, которых невегласы богами зовут. – Избран для того, чтоб восстановить старую веру.

Вот оно! Мстислав приподнялся в кресле, вцепясь в подлокотники. Вот оно!

– Тысяцкий Полоцка постоянно привечает сбегов из наших земель – невегласов-язычников, – продолжал вой. – Несколько раз я видел, как в княжий терем ходили люди с Варяжьего Поморья 7 7 Варяжье Поморье – земли на южном и восточном побережьях Балтийского моря, населённые западными славянами-варягами. – не только купцы.

Мстислав закрыл глаза и откинулся к стене, прижался затылком к гладко выскобленным брёвнам, ощутил приятную прохладу старого доброго дерева.

Вот оно и пришло, – стучало в висках.

В воздухе пахло войной.

– Вестимо, всё это только слова, – гулко отдался в ушах голос Треняты – литвин неплохо говорил по-русски, как и всякий, кто родился поблизости от словенских поселений. А только в речи Треняты всё одно слышалась какая-то странноватая чужинка.

Полоцкая земля становится всё сильнее. Сбеги идут туда постоянным потоком – язычники бегут от крещения и из Новгорода, и из Смоленска, и из Плескова. Придёт время, они, если что, стеной за Всеслава встанут. Князь чуть заметно усмехнулся – в том, что это время придёт, Мстислав не сомневался ничуть. Ярославичи этого упрямого изгоя в покое не оставят. Да и сам Всеслав навряд ли успокоится – каково окружение, таков и князь.

Мстислав неуловимо усмехнулся – силён и настойчив полоцкий оборотень.

Мстиславу вспомнилось то, что он слышал про Всеслава до сих пор – упорные слухи, будто рождён полоцкий изгой от волхвования, про Велесову мету, про то, что будто бы ЗНАЕТ полоцкий князь, и волком оборачиваться может. А то и иных обернуть – дружину свою, к примеру, как древлий Волх Славьич.

И ещё вспомнилось – Всеслав сотворил ради своей женитьбы почти два десятка лет тому.

Немногочисленная христианская господа, привыкшая за время правления Брячислава быть в чести, к тому, к что её слово слушалось князем внимательно, при вести о женитьбе Всеслава встала на дыбы.