Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том четвертый

– Джеки выйдет из тюрьмы, – пообещал он себе, – даже если Микеле не выпустят досрочно, им разрешат пожениться, у них родятся дети, – Иосиф старался не думать о Еве.

– Я подумаю о ней потом, – решил полковник, – когда настанет действительная нужда…

Пока он откровенно назвал немецкий план освобождения заложников полной клоунадой. В квартирах на Конноллиштрассе стояли телевизоры. С десяток компаний вели прямую трансляцию с места захвата заложников.

– Террористы все увидят, – заметил Иосиф на совещании, – в полицейских они не выстрелят, но могут выместить свою злость на наших парнях, – так оно и случилось.

В пять вечера немецкие полицейские, появившиеся в спортивных костюмах на крыше дома номер тридцать один, оказались заодно героями всех выпусков срочных новостей. Пьер допил свою водку.

– После чего чрезвычайный комитет решил больше не рисковать, – сказал он Наде. Кузина сочно подытожила:

– То есть ждать и пойти на поводу террористов. Однако они потребовали разговора с заложниками, – Пьер зажег сигарету.

– Да, только ни Иосифа или Замира и близко не подпустили к окну. Впрочем, ты сама все видела в новостях, – короткий разговор закончился тем, что палестинцы оттащили двоих спортсменов в глубь квартиры. Надя кивнула:

– Видела. Что касается Замира, – она усмехнулась, – то, как я и ожидала, мне сделали интересное предложение, – Пьер щелкнул зажигалкой перед ее сигаретой.

– Я по твоим глазам вижу, что ты отказалась, – Надя действительно ответила Замиру, что предпочитает оставаться, как выразилась девушка, вольным стрелком.

– Большое спасибо за доверие, – Замир предложил ей деньги на аренду собственной галереи, – однако я предпочитаю ни от кого не зависеть, – Надя взглянула на израильтянина, – я всегда останусь лояльной моей стране, но такая стезя не для меня…

В квартире на рю Мобийон на камине стояла обрамленная Надей фотография, сделанная первым послевоенным летом. Отец и мать сидели на ступенях барака в Мон-Сен-Мартене. Роза воткнула в волосы веточку яблоневого цвета, отец улыбался. Гамен, лежащий у них в ногах, жмурился на солнце.

– Была теплая весна, – Надя вспомнила голос отца, – словно все ждало победы, словно жизнь, наконец, взяла верх над смертью. Мы с вашей мамой говорили, как мы отстроим дом. Она хотела открыть ателье на рыночной площади, – отец запнулся, – но потом нам пришлось поехать в Польшу и выполнить наш долг, – то же самое Надя сказала и генералу Замиру.

– Я не забуду моего долга перед Израилем, – поняла девушка, – но я хочу спокойной жизни, как у Аннет. Вернее, какой она будет у Аннет, когда вернется Виллем, – Надя опять услышала детский лепет:

– Мама, мамочка… – отставив стакан с местным лимонадом, она покачала головой.

– Но у меня не может быть детей. Врачи в Лувене тоже так считают. Ладно, сейчас надо думать не об этом, – диктору на экране сунули какие-то бумаги, он откашлялся:

– Террористы удовлетворили требования чрезвычайного комитета и разрешили его представителям посетить заложников. В дом номер тридцать один отправятся министр внутренних дел господин Геншер, глава олимпийской деревни господин Трегер и… – Пьер бросил на стойку монеты: «Хочешь пари?». Надя хмуро ответила: «Нет смысла, все ясно».

Диктор завершил: «И депутат Бундестага Фридрих Краузе».

По мнению Иосифа, единственным профессионалом среди немцев был полковник Вегенер, помощник министра внутренних дел по связи с полицией и пограничниками. Вегенер заявил, что террористов надо изолировать на военной базе. На стене комнаты для заседаний висела подробная карта окрестностей Мюнхена. Палестинцы сначала настаивали на гражданском аэропорте, но использовать его для освобождения заложников, разумеется, было невозможно.

Иосиф очнулся от знакомого, уверенного голоса.

– Я считаю, что в квартире только четыре террориста, – депутат Краузе взглянул на министра иностранных дел, – господин Геншер и господин Трегер со мной согласны, – Вегенер заметил:

– Тогда дело обстоит значительно проще, господа.

Делегация вернулась из дома номер тридцать один час назад. Над Мюнхеном играл алый закат. Полицейское управление располагалось в тесноте булыжных улочек старого города, неподалеку от Мариенплац. Над черепичными крышами вздымались башни Фрауэнкирхе. Рядом стояла изукрашенная золотом, восстановленная после войны ренессансная церковь святого Михаила.

– Куда не преминул заглянуть Краузе, – вспомнил Иосиф, – он пробыл на мессе пять минут только ради интервью для новостей…