Татьяна Авлошенко - Пепел. Хроники земли Фимбульветер

– Вы понимаете… – Хеск Освальд без нужды переложил приборы на столе. – Замок Мёнлус стоит на таком месте… В случаях, подобных нашему, обычно обращаются к адептам Дода. Но это не те гости, которых хочется видеть в своем доме. Тем более если мы ошибаемся. А беда, так сказать, в том… Наша дорогая Урсула… – Хеск Освальд оглянулся на дверь. – Она утверждает, что ее преследует призрак!

Автор и сказитель выжидающе уставился на меня, но, поняв, что я не собираюсь ни падать в обморок, ни обмахивать все углы знаком, отгоняющим зло, продолжил:

– Хочу уточнить, что «преследует» не совсем точное слово. Просто он всегда оказывается рядом… э-э-э… в нужное время. Однажды Урсула поскользнулась на лестнице, и если бы упала, то здорово расшиблась. Но некая неведомая сила удержала ее. Э… Просто подхватила и поставила обратно. А однажды кружка у Урсулы в руках сама собой разлетелась на множество черепков. Бедняжка думала, что там простая вода, но кто-то развел мыльный раствор для мытья посуды и случайно оставил на столе. Было еще несколько случаев… Это явно не мог сделать человек! Потому мой племянник и решил пригласить вас.

– С призраком ясно. Но при чем тут хронист?

– Я хочу, чтобы вы просмотрели летописи замка. – Вернувшийся Харальд тяжело оперся кулаками о стол. – Вычислили того, кем наш призрак был при жизни. Тогда, быть может, удастся понять, почему он привязался к Урсуле.

Проведя некоторое время в библиотеке, даже если не рассматривать внимательно книги на полках, можно многое понять о хозяевах дома.

В замке Мёнлус не водилось особых книгочеев, но порядок в библиотеке поддерживали. Рабочий стол для меня собрали быстро и толково. Листы коры серого дерева, перья, бутылка чернил, лампа. Даже стул с мягким сиденьем и высокой спинкой кто-то заботливо отодвинул ровно настолько, чтобы удобно было сесть.

Харальд переминался в дверях.

– Хроники там. – Он указал на несколько сундуков, стоящих вдоль стены. – Боюсь, беспорядок среди них страшный. У нас летописями занимались все кому не лень. Или не занимался никто. Если что-то понадобится, говорите любому из слуг, но лучше всего Биргеру. За хозяйским разрешением – ко мне, дядюшке Освальду или Урсуле. Она моя невеста. – Голос Вермъера чуть изменился. – Сейчас что-нибудь… Слушайте, может, на «ты»?

– Хорошо.

– Ну и хвала Драконам! – обрадовался Харальд. – Ты не обижайся, но не могу я человеку моего возраста выкать. Так сейчас что-нибудь спросить хочешь?

– Да. Харальд, где все? Ведь в замке должно быть больше людей?

– Как ты догадался? – Хозяин Мёнлуса больше не улыбался.

– Стол. Слишком длинный для тех, кто сегодня сидел за ним. Сделан недавно из целой доски. А ведь дерево дорого, и каждое лишнее финге серьезно увеличивает цену.

Харальд сдержанно кивнул.

– Потом – сам замок. Извини, но он выглядит неухоженным. Снаружи видно, что большая часть окон грязные до невозможности, но при этом некоторые прямо сверкают. В комнатах, где сейчас живут люди? Так бывает, когда стараются поддерживать порядок, но сил на все не хватает. Заплатки, как бы аккуратно и любовно ни были они нашиты, все равно заметны. Значит, мало слуг.

– А если здесь живут сплошь бездельники и неряхи, которые работают, только когда над ними стоишь с палкой?

– Я рос в замке, знаю, как в подобных местах любят новизну. Стоит появиться свежему человеку, и на него в течение часа явятся поглазеть все. Любые предлоги измышлять будут, сто нагоняев получат, но примчатся.

– Где все… – повторил Харальд тоскливо, глядя куда-то вбок. – Пойдем, покажу.

Каждый край награжден и проклят по-своему. На востоке теплее, и сюда не добираются кочевники, зато север почти не знает моровых поветрий. Только в книжках читал я о том, свидетельство чему сейчас видел воочию. Черная каменная стела, похожая на вбитый в землю кол. На ней нет имен – их было бы слишком много, – только одна-единственная дата. Год эпидемии. Под памятником в глубокой яме тесно стоят металлические сосуды с пеплом умерших от чумы людей, прах вурдов и простолюдинов вперемешку. Над ними еще один слой пепла: тут не просто растопили снег, как это делают на обычных кладбищах, а сутки палили костер, будто хотели сжечь саму землю. Сверху положили каменные плиты и воздвигли обелиск, вбили глубоко, чтобы пронзить заразу в мерзлой земле, пригвоздить навечно, не дать подняться.

– Все здесь, – сказал Харальд. – Мои родители тоже. Мне не дали с ними попрощаться, даже взглянуть в последний раз не позволили. Зацепили крючьями и поволокли. Сейчас в замке остались те, кто пережил чуму.