Станислав Кушарский - Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого

Заглянул, а там детки! Двое! Спрятались, видать! Скинул с себя Фёдор тулуп меховой, завернул в него обоих, да так и занес их в церковь!

Сидит старец в углу, где и был. Не двигается. Не помер ли?

Нет, пошевелился вроде.

"Детки… Это Козьмина Егора, купца богатого… Добрый человек! А я думал, не тронут его…"

Вдруг монах резким движением снимает с себя крест!

"Неси! Теперь это твой! И дети эти − тоже твои!"

Встал, надел крест на Фёдора, перекрестил его. И крикнул:

"Аксиос 12 12 А́ксиос (греч. ἄξιος – «достоин») – возглашение при хиротонии (рукоположении) во диакона, иерея, епископа а также при Интронизации Патриархов. !"

И эхо, отразившись от высокого потолка, повторило:

"Аксиос! Аксиос!"

"Ты и будешь у вас священником, − прошептал монах. − А если кто усомнится в тебе − не осуждай того. Но будь таким, чтоб никто не усомнился! И о детях позаботься как следует!"

И медленно опустился на пол.

"Благослови, отец Фёдор, − прошептал он. − Станет плохо − молись! В беду попадешь − Матушку зови! И икону её с собой бери. Память тебе будет о Новгороде…"

Тут повернулся Фёдор к иконе, а вместо неё сама Матушка стоит!

− Посмотрел? − спрашивает.

− Посмотрел? − спросила Матушка.

Тут только и вижу, что снова я в комнате, стою над своим аппаратом. Лето жаркое, тишина и покой кругом! Как не было ничего…

− Я пробку поменял! − кричит со двора Лёвушка. − Включай скорее!

Это что же? Пять минут всего прошло? Или меньше даже?

Только смотреть кино сейчас меньше всего хочется.

− Да нет, − отвечаю, − сломалось у меня что-то… Придется в ремонт нести!

Матушка улыбается.

− Наверно, хватит с меня кино вашего, − говорит. − Не вези больше. Неправда там всё! И сам поменьше смотри!

− Как же так? − Лёвушка недоумевает. − Хорошее же кино!

И что мне ему сказать? Как передать то, что я видел?

− Матушка, − спрашиваю, − а что Фёдор? Женился ли?

А она так на меня смотрит, с улыбкой:

− Ты возвращайся ко мне! А то и Лёвушке помощь нужна будет. Как камушек прилетит, приезжай. Тогда и узнаешь…

И нет ее. Вот так!

…Вернулся я, сдал аппарат боцману; техника, к счастью, не поломалась. Там и лес в плотах подогнали, грузить начали. Всё вроде такое же, как и было.

Только я сам другой. Вот ведь, войну прошел, всякое видел, а такого ужаса, как в Новгороде том, и представить не мог. А мы все смеялись… Ну царь, ну Грозный. Что здесь такого? Ведь так, Серега?

Но Серега заснул. Слишком долгий был день, утомительный. Так что рассказ Юрия Данилыча дослушать ему не довелось. Но тот не обиделся.

− Ничего, парень, поспи! − улыбнулся он. − Всё хорошо будет! Матушку проси, если что…

− Матушка, − прошептал парень во сне. − Помню…

Юрий Данилыч встал. Вынул из кармана деньги, пересчитал. Вздохнул, ещё раз пересчитал. Взял один червонец и аккуратно, чтобы не разбудить, засунул Сереге в карман.

− Прости, больше не могу, парень. Мне ещё в Беловодск ехать… Прилетел-таки ко мне камушек! Прощай, может, ещё и встретимся…

Встретиться снова, однако, им было не суждено. Серега мирно проспал до Вязовой, где ему надо было выходить. Проводница долго будила его.

Кажется, был у него попутчик… Ну да, дед старый, такой выдумщик! Столько всего наговорил! Про войну, про Ивана Грозного. Про Матушку какую-то, которая всем помогает. Да, ещё ведь и камень в поезд бросили, чуть не убили! Ладно, чуть-чуть не считается! Поживем еще! Только где бы сто рублей найти…

Серега порылся по карманам. Надо же, ещё червонец! Жаль, что один! Но уже легче стало.

А с долгом удачно вышло. Комвзвода, молодой лейтенант, купил у Сереги за восемьдесят рублей часы электронные. С кнопками! Такие тогда только в Москве и Ленинграде можно было достать. Так что всё обошлось!

Всего два месяца прошло, и Серега демобилизовался. Новая жизнь началась, интересная! И воспоминания о том дне отодвинулись ещё дальше. Хорошо хоть совсем про то не забыл…

Виток второй. Между прошлым и будущим.

Как-то иногда кажется, что сейчас людям живется скучно. Серо, буднично, тоскливо. А вот двадцать лет назад было, мол, совсем не так. Кипела жизнь, бурлила! Включаешь телевизор поутру − и не оторваться от него! Здесь кого-то грохнули, там что-то взорвали, где-то полыхнула очередная войнушка. Интересно жить было!

Человек разумный скажет − да ну его, такой интерес! А если у нас во дворе рванет? Или, не дай Бог, война? Да не в телевизоре, а на твоей улице?

Но только с разумными людьми в то время случилось что-то странное. Как будто разум их отодвинулся на время в сторону, уступив свое место желанию всё изменить, срубить по-лёгкому деньжат или просто взять от жизни побольше.