Виктория Балашова - Елизавета Тюдор. Дочь убийцы

Но размышления Фредерико касались, конечно же, не только условий его проживания в Тауэре. Он в основном думал о сыне. Неожиданно он понял, что жизнь его зависит от многих обстоятельств. И не один граф может повлиять на её исход. Будучи приближённым её высочества, он подвергался той же опасности, что и она.

— Это честь для меня — делить судьбу английской принцессы, но стоит подумать о своём будущем. Когда мы окажемся на свободе? Неизвестно. Отсюда посылать письма бесполезно. Их вскроют, прочтут и выкинут. А то и вовсе подумают, что это зашифрованный призыв к мятежу, — Фредерико хмыкнул. — Пока я могу написать письмо. Перо и бумагу нам дают. Я чаще письма перевозил, а не писал. Получится не сразу. Напишу сыну, кто его отец. Те, кто взял мальчика на воспитание, надеюсь, когда-нибудь скажут ему правду и покажут письмо. В нём я расскажу о себе, о Матильде, о нашей любви друг к другу, о графе... В общем расскажу всё, что случилось за эти годы. Надеюсь, мы всё-таки выйдем из Тауэра. Тогда я отправлю письмо в Испанию, — Фредерико задумался. — Нет, отправлять не буду. Я отвезу его сам. Уж собственное-то письмо не годится отправлять с чужим человеком. Заодно посмотрю на сына. Хотя бы издалека.

Приближалось лето, а с ним в Англию ждали жениха королевы. Вот уж про кого Елизавета и Фредерико думали в последнюю очередь. А зря...

Испанский принц прибыл в Англию со всей помпой, на которую был способен. А способен он был на многое. Не без помощи любимого и уважаемого отца, настоявшего на браке с англичанкой, даже на портрете не внушавшей к себе сильных чувств. Мария была стара и некрасива, приходилась ему тётушкой, но что ни сделаешь ради усиления испанского престола. Филипп видел портрет младшей сестры своей невесты, проникся к девушке безусловной симпатией, но жениться на ней, к сожалению, никто не просил...

Корабли причалили к берегу в июле. Они были нагружены щедрым приданым принца, всячески демонстрировавшего богатства испанской короны. Англия, чья казна давно уж была пуста и никак не пополнялась, казни́ народ не казни́, с уважением отнеслась к сундукам, которые складывали один за другим на песок. Побережье кишело любопытствующими: поглазеть на жениха королевы сбежались все, кто мог.

Мария ждала принца в Лондоне. Она волновалась, не желая разочаровать молодого жениха, в которого влюбилась с первого взгляда на портрет. Ей предстояло вызвать в нём ответные чувства, достаточные хотя бы для появления на свет наследника. Тайный совет, слава богу, как-то смирился с испанским браком королевы, заставив принца подписать такой брачный договор, по которому он фактически не имел никаких прав, кроме права «сопровождать королеву». Ну и тратить собственные деньги на собственные прихоти...

Принца эти тонкости не волновали — он и так был королём части огромных испанских территорий. Какая-то там далёкая и холодная Англия вполне могла довольствоваться тем, что он снизошёл до женитьбы на их королеве.

Свадьба готовилась пышная. Тем более что деньги на неё выделяла всё та же испанская корона. Вместе с принцем прибыл огромный двор, который, раз уж деньги выделены, собирался погулять в Лондоне на славу.

Несколько дней принц добирался с побережья в столицу. На всём пути следования его приветствовали, как могли. Сундуки с богатствами и щедрость жениха сделали своё дело: англичане потихоньку начинали его любить, как родного. А уж Лондон к приезду Филиппа украсили так, будто никогда и не было против него никаких разговоров, а уж заговоров и подавно. Память горожан оказалась коротка. Они позабыли про казни, пытки и томящихся по-прежнему в Тауэре узников. Но о последних не забыл прибывший жених. Первая просьба, которую он высказал королеве, касалась сидевшей в темнице принцессы.

— Прошу вас выпустить Елизавету из тюрьмы в честь нашей свадьбы. В такой великий для двух стран день я хотел бы отпустить на свободу тех, кто находится в Тауэре.

— Всех? — ужаснулась королева, но быстро взяла себя в руки. — Хорошо. Елизавета будет отпущена. Она будет отправлена в Вудсток без права передвигаться по стране. В том числе приезжать в Лондон, — Марии не нравился интерес Филиппа, проявляемый к её сестре, но она понимала, что лучше Елизавету всё же отправить из Тауэра во дворец, расположенный подальше от столицы. В Тауэре принцесса явно продолжала вызывать к себе интерес.

Так совершенно неожиданно к свадьбе королевы из темницы выпустили Елизавету и всех её приближённых. Их поселили в скромном дворце в Вудстоке, что, впрочем, было лучше, чем самая прекрасная тюрьма на свете. Долгожданная свобода разлучила Елизавету с Робертом Дадли. Его судьба была неизвестна.