Татьяна Беспалова - Генерал Ермолов

— Вот в чём змызл обозной жисти, знаешь ли, паря? — спросил старый казак Захарий-Слива Громов у Фёдора.

Фёдор искоса посмотрел в его багровое лицо. Всё как обычно: нос сливой, обвислые седые усищи, пожелтевшие от табака. Папаха надвинута на самые брови.

— Ну в чём? — нехотя переспросил Фёдор.

— В движении, паря! В том, чтоб достичь и постичь! — старый казак ткнул в небеса кривым пальцем. — Вот ты, паря, всю жисть в бою да в разведке, в разведке да в бою. А теперь и твоя жисть переменица. Как выстроит батюшка Лексей Петрович крепость, так поставит в бастиёнах её пушки, так и достигнем мы мира. Сделаемся замлепашцы. А как загонит батюшка Лексей Петрович чечена в хладные горы, в дремучи дебри, как зачнут чечены от голодухи там сохнуть, так стануть пожиром жрать друг дружку, так и постигнут разом силищу нашу.

— Так крепость-то ещё построить надо!

— И тут ты прав, паря! Ой надо, ой надо. Крепости они сами по себе не строяца. Придётся попотеть нам с тобой, паря. Ой, попотеть!

Третий день они тащились к Сунже. Обоз и пушки, бабы и детишки. То грязюка непролазная, то каменюки да пыль. И только лес, дремучие дебри кругом. Время от времени Фёдор сбегал в дозор. И ноги коню размять и самому проветриться. Когда же настанет конец этому пути? Эх, зачем не пошёл вперёд с авангардом, зачем не послушал Ваньку?!

На ночь вставали лагерем, выставляли посты, отправляли во все стороны разведку. Разведчики неизменно доносили одно и тож: всякий блудливый и преступный люд сбивается в шайки и крутится вокруг обоза. Да Фёдор и сам их видел. Только вчера последний раз сдуру чуть не налетел на шайку лезгин. Одного треснул шашкой по башке, уже в вечеру в лагерь приволок. Лезгин ни жив ни мёртв, но злобен, тварь. Однако рассказал, что в Черкесии снова чума, и потому они, лезгины, туда ни ногой. А здесь — грабь на здоровье! Вольному воля!

Порой эта сволочь так близко к обозу подходит, что слышно, как перекликаются шакалы. Но нападать боятся. Ярмул войско ведёт. Случись чего — нещадно покарает.

Сам Алексей Петрович виден войскам каждый день. На марше вместе со всеми пыль глотает или в грязюке вязнет — это уж как придётся. И генерал Вельяминов вместе с ним. Наверное, уж порешили, где крепость поставят. Для вольного казачества и солдатиков служивых станет дела: лес вали, пни корчуй да рвы рой.

В один из дней проходили через городишко. Село не село, аул не аул — басурманское племя кто разберёт? Застали на улице двух женщин, не русских, но красивых. Иудейской веры. И ничего, не тронули. Так отпустили, с миром. В одном из домишек обнаружился священник католической конфессии, отец-иезуит. О находке незамедлительно донесли Алексею Петровичу. Генерал в нелицеприятных выражениях велел святого отца сопроводить за Терек, до самого Моздока. Вот и всё веселье обозной жизни. Скучно Федьке Туроверову обоз охранять. Ой, скучно!

Так и шнырял гребенской казак взад и вперёд вдоль растянувшейся на пару вёрст вереницы повозок, конных и пеших отрядов, пока не привлёк его внимание чудной дядька. Впрочем, не очень-то и чудной, а просто любопытный.

— Так ты, значит, Георгиевкий кавалер? — спросил дядька для начала разговора.

— Так точно, — коротко рапортовал Фёдор.

— Да-а-а-а-а, — протянул дядька, закуривая короткую трубочку. — Вы, как я думаю, все тут герои-пограничники. Экий ты бравый молодец! А конь-то у тебя, видать, из самого Карабаха. На таком и князю не стыдно в бой идти. Так ли?

— Так точно, — подтвердил Фёдор.

— Экий ты немногословный, сынок. Сам — бравый воин на знатном жеребце гарцуешь. При шашке, при ружже, при ордене, а слова из тебя не вытянешь. Не офицер ли? На первый взгляд вас, казаков, не разберёшь... Коли пики нет — значит, офицер.

— Не-а... — улыбнулся Фёдор.

— Оно и видно. Шашка-то у тебя простая, не офицерская... Экая ж у тебя красивая коробка! С царским гербом!

Фёдор вздохнул. Лядунницу [3] Лядунница - деревянная коробка с гнездами на 40 патронов, обтянутая юфтью. С внешней стороны лядунницы прибивался во всю величину медный лист с государственным гербом (двуглавый орёл). Лядунницу носили на широком юфтевом ремне через левое плечо, около правого бедра. он получил в наследство от Пашки Темлякова, убиенного казака Хопёрского полка. Эх, как попали они тогда в засаду в чащобах чеченского леса. Ввязались сдуру в бой, заманил их нехристь к лесному завалу: спереди толстые брёвна навалены так, что коню не перепрыгнуть. Сзади — ураганный огонь. Фёдор уж не чаял выжить, но всё ж сумел прорваться, повезло. Пашаткин конь надёжным оказался, вынес всадника из боя, но злая пуля чечена нагнала его. Похоронили. Пашаткин штуцер тогда Ванюша забрал себе на память, а лядунница с гербом Фёдору досталась.