Виктор Иутин - Опричное царство

– В Думе влияния все одно у него нет! – В ответе Ивана Дмитриевича было слышно, что высказывание сие задело его за живое.

– Я тебе не о том! – раздраженно выговорил Горбатый-Шуйский. – Я толкую, что в грядущем походе на Литву тебе надобно проявить себя, дабы государь уверовал в тебя сызнова!

– Ведаю, – буркнул, опустив глаза, Бельский.

Александр Борисович откинулся в кресле, взглянул куда-то наверх перед собой, задумался, губы его чуть тронула грустная улыбка.

– Походы, – проговорил он будто о давней мечте, – стены Казани, резвый конь, степной ветер, горький запах травы… – И вдруг словно опомнился, опустил глаза: – Не годен я ни на что ныне…

– Горевать некогда, – вытирая пальцы о рушник, проговорил Бельский, – а тебе, Александр Борисович, и вовсе не к месту. Благодаря заслугам былым и имени своему можешь ты не на ратном поле против недругов бороться, но в Думе. А недруг у нас один – Данила Захарьин. Другие не страшны, ибо без него – никто. Не станет Данилки, не станет и Захарьиных. При Адашеве и Сильвестре много дворянских родов ко власти пробилось, скоро начнут считать себя подобными нам, родовитым князьям. Тому не бывать!

Мстиславский сидел, молчал, двигая челюстями. И ведь верно, иного выхода, кроме как бороться, нет. Ибо незаконно, как они считали, отбирали у них то, что принадлежало им по праву рождения – власть.

Холопы с раннего утра расчищали двор от снега. Ефросинья Андреевна, мать старицкого князя Владимира, ждала в гости сродного брата, Василия Федоровича Бороздина. Для этого она приказала накрыть стол в маленькой горнице, дабы ни одна душа не услышала их разговор. Даже невестке и внукам запретила выходить из своих покоев. Боялась ее вторая супруга сына, равно как и первая. Вскоре после того, как в Смутное время болезни государя не удалось Владимиру престол московский занять, отправила она его прежнюю жену, Евдокию Нагую, в монастырь. Вскоре женила сына на другой Евдокии, а об ушедшей в монастырь супруге велела забыть, хотя и оставила она Владимиру двоих детей – сына Василия и дочь Евфимию. Крепко полюбил Владимир новую супругу, благо уже четверых детей родила ему, теперь, видно, снова беременна.

Ефросинья была мрачна, черный вдовий плат укрывал ее голову. Она носила его с тех пор, как в темнице умерщвлен был ее муж Андрей Старицкий. Он был убит матерью Иоанна, и пусть змеи этой уж давно нет среди живых, к ее сыну, нынешнему государю, она испытывала чувство неизгладимой ненависти и, кажется, мечтала отомстить сполна всему корню Елены Глинской. В жилах внуков ее, наследниках Иоанна, течёт и кровь Захарьиных, оттого ненависть ее к царевичам умножалась вдвое. Как мечтала она очистить государев двор от этой своры безродной! Это случится, когда сын ее станет царем. Господи, дай сил дожить до того!

Бороздин, как и обещал, прибыл с «тем самым человеком», который должен был отправиться в грядущий государев поход на Полоцк. Грузный, низкорослый, Василий Федорович взошел на крыльцо и, сняв шапку, троекратно поцеловался с сестрой, а затем представил ей своего спутника – высокого мужчину с жиденькой черной бородой и глубокими залысинами.

– Борис Хлызнев-Колычев, воевода в государевом войске.

Ефросинья учтиво кивнула в ответ и, поправив плат на голове, пригласила гостей в дом. Перекрестившись у образов, сели за стол. Наглухо закрылась дверь.

– Владимира нет, уехал в полк, – объявила Ефросинья, сидя во главе стола.

– Ведаем, – отмахнулся с безразличием Бороздин и тут же принялся за еду. Не скромничал и Хлызнев, жевал быстро, жадно. Ефросинья пристально изучала его, боясь, как бы не был он подосланным государевым лазутчиком.

– Да не сумуй, Ефросинья, – сказал Бороздин, угадывая мысли сестры, – не был бы я в нем уверен, не сидел бы он здесь! Уж поверь!

Но Хлызнев даже не обернулся – понимая, что речь идет о нем, он продолжал есть.

– Ну и как нынче государь к походу готовится? Кто идет? – деловито поинтересовалась Ефросинья, искоса глядя на гостя. Обычно бабам не следовало задавать подобные вопросы, но Хлызнев знал, что это за женщина, поэтому ответил с такой же деловитостью:

– Великое войско собирается. «Павлины» государь хочет везти…

– Пушки то, – пояснил Бороздин.

– На кой мне пушки ваши? – с гневом вопросила княгиня. – Кто в поход сбирается, поведайте!

– Князья Бельский, Мстиславский, Шуйский, Серебряный, Щенятев, Курбский, братья Шереметевы, – перечислял Хлызнев, – татарские царевичи, ногайские…