Александр Майборода - Мстислав Храбрый

От Анны Юлия направилась сразу к Аделине.

Юлия предполагала, что Аделина будет одна, однако, приоткрыв дверь, увидела, что в комнате также находится Олава.

Они удобно расположились на лавке, покрытой пушистой звериной шкурой.

На столе перед ними стоял штоф с бордовым вином, серебряные стаканы, и блюдо с сыром и хрустящими сладкими заедками, и блюдо с фруктами.

В углу пристроилась Милица. На ее коленях лежало рукоделье, но она не столько вышивала, сколько внимательно наблюдала, стараясь предугадать желания хозяйки.

Аделина негромко жаловалась Олаве:

– Мальчишка совсем распоясался. На днях, когда крушили языческих кумиров, он удрал на Перунову гору, а затем вместе с дружинниками сплавлял статуи до самых порогов. Один авторитет у него – дядя. А Часлав сам еще мальчишка…

Аделина не заметила, что в приоткрытую дверь смотрит Юлия.

Но Олава сразу заметила ее и вонзилась в нее пристальным холодным взглядом.

Жгучая брюнетка Юлия с подозрением и скрытой неприязнью относилась к бледной, словно запорошенной снегом, женщине с прозрачными глазами, источающими ледяное дыхание Аквилона.

Юлии казалось, что колдунья Олава читает ее мысли, словно открытую книгу, и от этого по ее спине пробегала холодная изморозь.

Юлия хотела отложить разговор с княгиней Аделией на следующий день, но, встретившись взглядом с Олавой, подумала, что, может, это и к лучшему – сам Бог дает ей возможность убить двух зайцев одним выстрелом.

Олава отвела взгляд и спокойно дослушала рассказ об уничтожении своих кумиров. Только заметила:

– Чего уж… Мои тоже бегали. И Рогнедин Ярослав. Сопливый мальчишка, а туда же.

– Князья они – им до всего есть дело, – проговорила Юлия, входя в комнату.

Аделина вздрогнула, но, увидев, что перед ней Юлия, обрадовалась и сказала прислуживавшей Милице, чтобы подставила Юлии табуретку.

Милица придвинула к столу табуретку с мягким сиденьем.

Юлия села.

Милица налила в стакан вина.

Юлия сделала глоток. Вино было сладким и пахло розой.

– А твой-то, Юлия, не бегал ломать кумиры, – проговорила Олава.

– Ходил. Но стоял в стороне, – согласилась Юлия.

– Он же – христианин, – с кривой усмешкой на губах заметила Олава.

– Ломать чужие кумиры – не княжеское дело, – сказала Юлия.

– Это же чужие боги, – странным тоном заметила Олава.

Юлия почувствовала, что Олава пытается показать презрение.

– Бог у всех один, – сказала Юлия. – Кто искренне верит в Бога, тот не будет крушить чужие святилища.

Олава бросила на Юлию удивленный взгляд. Но через секунду глаза вновь приобрели обычное презрительное выражение.

Юлия вздохнула:

– Слишком уж много времени Святополк уделяет чтению книг.

– Монаху науки нужны, – пробормотала Олава.

– Святополк – князь! – с вызовом произнесла Юлия.

– Но не наследник, – сказала Олава.

– А кто наследник? – задала вопрос Юлия.

– Мой Вышеслав старший сын, – сказала Олава.

Юлия почувствовала, как в ее душе поднимается волна негодования. Но она тут же подавила ее.

На губах Юлии появилась едва заметная ироническая улыбка, и она притворно мягко вздохнула:

– Весь мир – мираж! Желания людей всего лишь дымок, который развеивает первый же легкий ветер.

Олава и Аделина с недоумением уставились на Юлию.

– Я только что заходила к новой жене Владимира Анне. Она мне родственница, – сказала Юлия, резко меняя тему разговора.

– И что? – подчеркнуто равнодушным тоном спросила Олава, думая, что Юлия просто решила уклониться от ссоры.

– Да так – о мелочах рассказывала, – проговорила Юлия и невинным тоном промолвила: – Она утверждает, что Владимир обещал императору ромейскому, что Анна будет его единственной женой…

Юлия многозначительно замолчала.

Женщин словно окатило холодным душем.

О растерянности Олавы говорили только расширившиеся зрачки, словно превратившиеся в глубокие колодцы.

– Как – единственной женой? А мы? – испуганно спросила Аделина, очнувшаяся первой. Она была поражена, хотя совсем недавно предполагала, что такое может случиться.

– Ну, ты же христианка, – снисходительно проговорила Юлия, – поэтому должна знать, что по христианским канонам законным признается только брак, заключенный в церкви.

Глаза Аделины покраснели от нахлынувших слез.

– Это и в самом деле так? – настороженно поинтересовалась Олава.

– Так, – кивнула головой Аделина. – Перед христианским Богом ни я, ни ты, ни Рогнеда не являемся законными женами.