Валерий Кормилицын - Держава (том второй)

— Тырите чемоданы, так будьте добры быть одетыми по форме, — орал он.

В этот занимательный момент целая толпа синодских служащих, во главе с каким–то епископом, закрыла обозрение, расшаркиваясь со своим главным начальником и затем, уцепив под локотки, повела его вдоль перрона на выход.

Когда поле боя очистилось, Аким увидел, что несчастных денщиков, уцепив под локотки, артиллерийские солдаты тоже собрались вести вдоль перрона, правда, не с таким почётом как обер–прокурора.

«Эге! так и чемоданов потом не сыщешь, — вышел из вагона Аким, не успев застегнуть шинель.

Его явление привело артиллериста в неописуемый восторг.

— Господин подпоручик, — крупнокалиберным снарядом подлетел он к Акиму, — почему не по форме одеты? — козырнул подошедшему капитану. — А ещё гвардеец, — радостно усугубил пагубное поведение столичного офицера.

— Потому и не по форме, что бросился денщиков выручать, — тоже козырнул капитану.

— Ах, так эти разгильдяи ваши денщики? — покраснел от удовольствия подпоручик. — Именно ваш который?

— Мой — нижний чин, — привёл себя в порядок Аким и кашлянул в кулак.

Ситуация явно начинала его занимать.

— Так я и думал, — восхищённо, чуть не по слогам, продекламировал москвич. — Весь в своего офицера. Погляди–и–им, — блаженствовал он, — каков ваш товарищ… Тоже, видимо, пузатый, как денщик и ремни наперекося–я–к, — с понижением тембра до музыкального темпа «ларго», закончил он фразу, побледнев и вытянувшись во фрунт.

Капитан, приблизившись к подтянутому генерал–адьютанту и козырнув, доложил о себе.

Тряхнув плечами и сбросив с локтей захапистые артиллерийские лапы, денщики независимо направились к своему начальству.

— Мух на московскую губу тащи, а не павловского гвардейца, — бросил своему тюремщику фразу из фельдфебельского лексикона Козлов.

— Ну, бомбардир, в пушку тя ети, попадёшься мне в Петербурге, — процедил сквозь усы Антип.

— Сын, познакомься, бессменный адъютант его высочества, капитан Джунковский. Подпоручик Павловского полка Рубанов. В данном случае — мой адъютант, — улыбнулся генерал.

Вечером, заехавший за ними в гостиницу Джунковский, повёз гостей на приём к великому князю и его супруге в Николаевский дворец Кремля.

Сергей Александрович не чинился и встретил их приветливо и по–простому, хотя нарядился в парадную форму — всё же принимал равного по чину генерал–лейтенанта в генерал–адьютантском звании, и к тому же посланника императора.

Аким восторженно глядел на Елизавету Фёдоровну, одетую в элегантное строгое платье, и от растерянности, неловко поцеловал её руку, чем вызвал улыбку жены великого князя. Затем, вытянувшись во фрунт, представился генерал–губернатору Москвы.

— А это — наши дети, — нежно улыбнулась мальчику и девочке Елизавета Фёдоровна, ведя под руку Рубанова–старшего к накрытому столу. — Великая княжна Мария Павловна и её младший брат, Дмитрий Павлович, — представила их.

Максим Акимович с трудом скрыл удивление, зная, что детей у супругов не было.

Когда гости расположились за столом, а воспитатель увёл детей, Сергей Александрович раскрыл тайну:

— Дети моего брата Павла Александровича, имевшего глупость вступить в морганатический брак, за что разжалован и уволен со службы… И лишен детей…

— Они не очень–то и нужны этой мадам Пистолькорс, — кивком велела лакеям разливать по бокалам вино и подавать ужин Елизавета Фёдоровна. — Их скончавшаяся матушка — дочь греческого короля Георга Первого, а не какого–то там чиновника Карповича. Государь прав, что забрал у своего дяди и его безродной супруги детей… Мы их воспитаем в духе любви к родине и православию, — обернулась на вошедшего лакея, доложившего о прибытии обер–прокурора синода.

— Никакого такта у Константина Петровича, — добродушно улыбнулась она. — На ужин к их высочествам опаздывает.

— Зачитался, наверное, нравоучительными повестями, удобными вливать в сердце удовольствия юношеского возраста, — совместил названия книг Рубанов, чем вызвал улыбку великой княгини Елизаветы.

«В высшем свете её называют Элла, — осторожно и тактично любовался женщиной Аким, стараясь чаще глядеть в тарелку, нежели на губернаторскую супругу.

Сидевший рядом Джунковский, чуть подвинулся вместе со стулом, уступая место усаживающемуся обер–прокурору.

Великий князь Сергей глядел на пожилого человека с лёгкой улыбкой, с жалостью думая, как постарел его учитель. Ел он без аппетита и очень аккуратно.