Людмила Дегтярь - Земля русская. Сказы про Великую и горькую русскую историю и вымышленную. Книга первая

Девяностолетний бывший профессор-археолог Роман Куприянович носил то ли прозвище, то ли фамилию: Кавунко (кавун – по-кубански арбуз). Если это прозвище, то «попадание в десятку»: Куприян Романович незатейливой добродушностью и мягкостью напоминал рассыпчатый арбуз. Дедуся казался насколько покладистым и мягкотелым, что с него скатывались любые неурядицы. Хуторяне, сколько помнили деда, подмечали, что Кавунко ладил со всеми.

Как известно, народ на Кубани горячий: кубанцы за словом в карман не лезут! Чуть что, выскажутся, словно крапивой отсекут! И Кавунко за свою жизнь нарывался на крепенькие словца. Однако на любую остроту дедуся отшучивался меткой поговоркой или присказкой, смущая «острослова». Невозможно было досадить деду Кавунко или обидеть – остроумными шутками он вносил в жизнь хутора лад и добро.

Разморившись от полымени, мальчишки отодвигались от костра.

Куприян Романович разгреб пышащий жар и побросал в него картошку, прикрывая углями. Поглядывая на мечущиеся огоньки костра, задумался.

– Дедуся Кавунко! Что ж вы умолкли? – прервал тишину Николка, вдумчивый подросток лет пятнадцати, загоревший до смуглоты.

– Не соображу, внучки, как преподнести вам правду, чтоб уразумели. Ведь то, что мне известно, похоже на вымысел… А с вымыслом, стройно выведенным в учебниках, которым нас пичкают не менее трехсот-четырехсот лет, все свыклись, как с правдой. – тяжело вздохнул Кавунко.

– Читаешь книгу, веришь! Как по-другому? – недоуменно бросил вездесущный Степан, шмыгнув носом, что означало сосредоточенность мальчика. Он непроизвольно отбросил со лба русую копну волос.

– Доверяй, но проверяй! – заметил Захарка.

– Не нашим носом… клевать просо! Книги писаны, знаешь какими людьми?!

Кавунко окинул взглядом подростков: простецких, скромно одетых, неухоженных. Однако неказистый и неприглядный вид не отталкивал от мальчуганов. Напротив, распахнутые, добродушно-чистые лица с умными любопытными глазенками располагали к себе. Этих ребят объединяло невидимое качество: «русскость».

Всех этих мальчуганов и парней выделяло родовое отличие словенского народа: доверчивость, порядочность, добродушие, честность, ответственность, сострадание. И этакие русские пареньки всегда будут отличаться в кругу любого иностранного общества неприкрытым неподдельным благонравием и сердечностью, вызывая симпатии нормальных людей.

– Ох… Род… династия… что с ней сталось… – сердечно произнес профессор. – И надо же было тем напастям приключиться?! Прадеды ели кислое, а у внуков до сих пор оскома на зубах…

– Дедуся, открывайте правду, какая есть! – нетерпеливо бросил Николка.

– Ты прав, внучок! Самая наигоршая правда лучше красочно-приукрашенной клеветы, которой нас пичкают!

Из суматошного и «сорвиголовного» детства друзей-неразлучников: Степы, Захара, Николки, Юрика и Саши встречи с дедусей Кавунко казались подросткам настоящими островами проникновенных постижений. Забывалось все на свете: и телевизор, и шумные игры, и забавы, когда подростки забредали шумливой ватагой к дедушке-хуторянину.

Ненавязчиво и деликатно он находил слова, затрагивающие тонкие струнки мальчишьего неугомонья, подталкивая мальчиков к размышлениям и взрослению, к осознанию себя ответственными людьми на Земле.

Зачастую Куприян Романович радужно угощал гостей заготовленными впрок хуторскими «вкусняшками», а потом, удобно устроившись, принимался рассказывать о далекой старине. Мальчишки заслушивались, сопереживая далеким могучим витязям, жившим в огненные времена.

Однако это были не просто сказы. Куприян Романович открывал подросткам неизвестную скрытую правду о родной державе. Друзья ждали именно этих сказаний, интригующих тайнами. То, что казалось прежде скучным и малоинтересным, открывало новую грань, увлекая юные сердца, поражая ум.

– Деду-у-ся! Ждем!

– Как же доступнее… вам растолковать? – всматриваясь в мерцающее пламя, хуторянин призадумался. Собравшись с мыслями, произнес:

– За русами-словенами стоит ВЕЛИКАЯ БОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА. Русичи-богатыри и казачество великий народ! Да только чужие люди не хотят этого признавать и подальше прячут истину.

На лицах ребят отразились недоумение, сомнение, любопытство. Оброненное сообщение профессора растормошило подростков, и они готовы были засыпать дедушку вопросами. Перебивая друг друга, налетели с вопросами:

– Что, что? Русские – великий народ?! – сверкая любопытными глазенками, придвинулся к деду Степан.