Екатерина Люмьер - Хрупкость

– Четыре года назад после энных событий, – Виктор не стал акцентировать внимание, – мы с вами вступили в своеобразные деловые отношения. Где-то даже семейные, – начал Люмьер. – Вы очень сильно помогли мне тогда, и если бы не вы, я бы не смог добиться всего того, что я имею сейчас.

Жозефина отложила книгу и теперь внимательно смотрела на Виктора.

– Я вложил в этот дом много сил, времени и денег. Думаю, вы можете видеть это сами. Но не это моя благодарность. – Люмьер поднял глаза и посмотрел сперва на герцогиню, а потом на Анри. – Вы отдали мне особняк на Сен-Оноре и всю мою долю состояния, в которую вступили, после серьезных судебных разбирательств с Флоренс. Я знаю, это было нелегко. – Виктор открыл папку и вытащил оттуда бумаги. – За моей подписью в дарственную на имя вашей фамилии несколько земельных участков в предместьях Тулузы и Нанта, несколько частных составов, курсирующих между французскими городами, и привилегированные акции.

Герцог де ла Круа удивленно посмотрел на Виктора. Это было совершенно не то, что он ожидал услышать и, признаться, был сбит с толку.

– Вы серьезно, месье Люмьер? – в его голосе читалось сомнение.

– В случае моей безвременной кончины, – продолжил Виктор, – все мое состояние и бизнес перейдут по завещанию в наследство Мишелю де Фиенн, сыну Шарлотты, и Аньелю.

– Это очень щедро с вашей стороны, Виктор. Мы не знаем, что сказать, – вмешалась Жозефина.

– Жозефина, по вашей милости, каждую пятницу на его могилу приносят свежие цветы, а мне есть, куда возвращаться в Париж. Этого достаточно. Не надо слов.

– Спасибо, – просто ответила она. – Но вы не думаете однажды завести своих детей? Не кажется ли это решение слишком поспешным?

– Своих? – переспросил Люмьер.

– Да, вы еще молоды.

– Боюсь, – Виктор невесело усмехнулся, – как любовник я уже давно иссяк. Не потому, что я бы не хотел, возможно, а столько потому, что я не могу. Не физически.

– Я понимаю, – Жозефина опустила голову. Она поняла, что коснулась больной темы.

– Вы печалитесь, как роза в темной комнате. Все в порядке. Мне осталась музыка, танец и сумасшедшие дела.

– Я рада, что вы так считаете.

– Мы с ним еще увидимся. Всему свое время.

Виктор предложил пройти в столовую, когда было время ужина. Всему в этом доме был свой час.

– Я открываю школу для одаренных детей здесь, в Пиенце, с приглашенными мастерами различных искусств, – произнес он, когда уже подали горячее.

Сам Виктор не ел. Он ужинал с Венсаном около получаса назад, а потому сидел и ждал чай.

– Это замечательная новость, – ответила Жозефина. – Вы сами будете учить?

– Сам я готов учить разве что Аньеля. У меня нет времени, чтобы заниматься школой, как преподаватель. Возможно, буду давать отдельные классы для продвинутого уровня.

– Я бы очень хотела посмотреть на школу, когда она откроется!

– Я напишу вам, как только мы будем готовы ее открыть. Я, как человек с образованием артиста театра, никогда не думал, что стану заниматься такими вещами! Нам бы только по сцене скакать и ножку красиво поднимать. – Он широко улыбнулся и хохотнул.

– Я уверена, что вы отлично справитесь с новой ролью, – уверенно ответила герцогиня. Анри же все время ужина сохранял молчание. Если он что-то думал на эту тему, то предпочитал, чтобы это оставалось при нем.

– На самом деле, железные дороги и землевладение, школа искусств и подобные дела, еще не все. Я изучаю то, что у нас до сих пор не удосужились изучить.

– Что же? – вскинула брови Жозефина.

– Психиатрию. То, что церковь называет бесами. То, что врачи называют душевными болезнями. И одни, и другие неправы. Это не душа. Это мозг.

– И как ваши успехи, месье Люмьер? – впервые за весь ужин подал голос герцог. – Что вы успели обнаружить в случае с ним?

На последних словах он, казалось, сбился. Однако вопрос вырвался сам по себе, прежде чем он успел себя остановить. Виктор внимательно посмотрел на Анри. В этом взгляде было даже слишком много некоего скрытого понимания.

– У мужчин также есть гормональная цикличность, как и у женщин, – конечно, о таком за столом не говорили, но все же, – безусловно, проявляется это иначе. Но я выявил многие закономерности по часам, по дням, даже по месяцам. Я записал все его галлюцинации, постарался проанализировать все, что знаю. – Виктор замолчал на некоторое время.

– Вы проделали большую работу, – медленно проговорил Анри.

– Я начал еще в тот год, когда сам надеялся, что мне хватит смелости покончить с собой, – просто сказал Люмьер. – Я вел записи четыре года. Я рассмотрел его состояния: от сексуального влечения до бессонницы и излишней, слишком жесткой агрессии. В целом, все достаточно закономерно. Поэтому я смог привести его к тому, что он у меня встает по часам, обязательно завтракает и идет со мной заниматься танцем. Весь день Венсана расписан по минутам.