Галина Долгая - История моей семьи

Почему этот факт скрывался?

Из воспоминаний сына, Александра Александровича, у меня сложилось впечатление, что Александр Михайлович был умным, порядочным человеком, равно как и жизнерадостным и добрым. Я предполагаю, что он отлично понимал, что в политике страны есть, мягко говоря, перегибы, но он был сыном своего времени – коммунистом (скорее всего, но не факт), рабочим, выросшем на революционных лозунгах и, возможно, он находил оправдание действиям работников органов НКВД. Не исключаю и явной угрозы со стороны тех же органов, которые могли манипулировать фактами ссылки его отца (как раз в начале тридцатых, возможно, в 1933 году) и национальностью. Кто знает, может быть ему предложили подписать отказ от отца – а такое практиковалось! – как выражение несогласия с его мировоззрением и жизненной позицией. И рассудив, что так он сможет сохранить свою семью – жену и маленького сына, а также всех братьев и сестер от гонений и репрессий, он подписал такую бумагу. А отец его понял. И тому свидетельство – их общение в Ташкенте, куда он уехал в 1936—37 годах, видимо, получив от отца известие, что он в Ташкенте и работает на заводе Ташсельмаш. Более того, я думаю, что Александр Михайлович поехал в Ташкент именно потому, что там оказался его отец, к которому он имел большую привязанность и, смею полагать, любил и уважал его.

Также могу предположить, что факт рождения слабенькой дочери в богом забытой глуши, где и медицины никакой не было, третья беременность жены, позволили работнику НКВД (а это было уже в 1936 году), возможно, выполняющему функции начальника одного из подразделений ОГПУ – начальника лагеря, коменданта, начальника районной, участковой, поселковой комендатур, – все же добиться досрочного освобождения от такой тяжелой обязанности.

Но, и это более очевидно, Александр Войтковский отслужил положенные три года – тот срок, на который и посылали для работы на руководящих должностях в лагеря.

Так или иначе, на Дальнем Востоке они пробыли три года.

Каким начальником был мой дед – хорошим или плохим – не мне судить, я ничего не знаю об этом, но, повторюсь, я хочу думать и у меня есть для этого основания, что он был – человеком. А что его и его жену, и его детей не любили, или ненавидели, или презирали осужденные женщины, это вполне закономерно и объяснимо. Один вид красивой, молодой и главное – свободной женщины в лагере или в закрытом поселке, где такие же женщины занимаются тем, что валят лес, голодают, страдают от насилий и издевательств охраны, вполне мог определить именно такое отношение. Но это не факт бесчеловечности сотрудника ОГПУ, о которой так много написано и рассказано в многочисленных романах и статьях очевидцев.

Александр скрыл от своих родных факт работы в лагере ссыльных в качестве начальника лагеря, или какого-либо другого должностного лица, из нравственных побуждений, или для того, чтобы не навредить своим родным. Время было тяжелое, последствия – неопределенными.

Вернувшись в Николаев, он недолго живет там, они дружат семьями с сестрами и братьями Анны, там у них рождается сын Владимир в 1936 году и вскоре Александр с семьей уезжает в Ташкент.

В Ташкенте семья живет на съемной квартире в старом доме на улице 8 марта. Тот район в Ташкенте называли казачьим поселком. В конце девятнадцатого века, когда русские войска взяли Ташкенте, для расквартировки Казачьего полка, прибывшего из Сибири, были построены дома в районе за железнодорожным вокзалом. В одном из таких домов и поселилась семья Войтковских.

Александр Михайлович работает художником в артели «Художпром». Об этом пишет его старший сын, что также подтверждается рассказами и моей матери, и их младшего брата Владимира.

«Жизнь в Ташкенте с родителями я помню хорошо. Отец работал художником в артели „Художпром“ в старом городе. Я с мамой ездил к нему. Кругом дувалы, кибитки 1 1 Дувалы – низкие заборы из сырцового кирпича, кибитки – дома из сырцового кирпича – вот, что осталось в памяти. Когда мы ехали к нему на трамвае, то всегда видели, как роют Комсомольское озеро. Его рыл весь город. Помню, как в него пускали воду, мы присутствовали при этом. Потом мы ездили туда отдыхать и сажали там деревья».

Озеро, о котором пишет Александр Александрович, сначала называлось Бешагачским, в Комсомольское его переименовали в 1972 году. Но на его строительстве работали комсомольцы, возможно, поэтому в народе его сразу и стали называть Комсомольским. Сейчас на месте Комсомольского озера – парк «Миллий бог» или «Национальный парк». Озеро сохранилось. Прогуливаясь в парке, я пытаюсь представить себе, как комсомольцы тех времен копали озеро – с каким азартом и верой в светлое будущее! Какое из чудом сохранившихся старых деревьев могли посадить мои бабушка и дедушка, как их дети плескались в озере или играли в песке на его берегу…