Марат Оспанкулов - Отрарские хроники

Вечером с дядей Мухали и братом Ильясом пришли люди. Мухали пояснил, что это купцы-иудеи пришли посмотреть шкуры которые оставил деверь.

Шкуры были разных зверей: волк, барс, гепард, каракал, лиса, сайгак, архар, антилопа, газель, соболь, куница.

Купцы высоко оценили товар. Договорились, что купцы от продажи каждой шкуры будут оставлять себе пятую часть.

Одеты они были как и все местные, внешностью также ничем не выделялись. Говорили тихо и медленно, с почтением, но без заискивания, что понравилось Арне, а сам разговор ей был не интересен, девушке претило всё, что было связано с городом. Весь этот новый мир был для неё чужим и чувствовала она здесь себя лишней, чужой.

На следующие день девочки решили прогуляться на рынки. Халима предложила пойти на вещевой рынок. На этом рынке продавалась одежда, обувь, ткани, головные платки, шапки и колпаки. Около одной лавки было большее скопление людей чем у других лавок.

– Откуда товар уважаемый?

– Из Китая. Вещи из самого императорского гардероба, – ответил купец.

Люди начали осматривать вещи, не каждый день видишь одежду правителя далёкого Китая. Одежда была из шёлка и всевозможных цветов.

– А какие мужские, какие женские здесь? Не понять!, – спросил один из любопытных, поднимая вверх китайские платья.

– Справа мужские, слева женские. А вот там, подальше, детская одежда, – ответил купец.

Прохожие начали осматривать и обсуждать товар.

– Мужские и женские практически ничем не отличаются.

– Так уж и от самого императора? А что это он продаёт? Лишнее?

– Скорее всего у их императора дела совсем уж плохи, что последнее платье продаёт! – ответил ему другой.

– Хех! Да здесь поношенная одежда! Вот шеей протёр твой китаец, а здесь грязь!

– Вот поэтому дёшево и продаю. Здесь на базаре больше нет такого товара, – невозмутимо ответил на нападки купец.

Девочки подошли поближе. Арна взяла первую попавшую одежду, это было шёлковое детское белое кимоно с красными цветами. Взяла и тут же отбросила обратно со словами: «Дяденька продавец вот тут кровь на воротнике. Это девочки одежда, да? Ей горло перерезали. Смотрите!»

– А здесь я заметила, – взяв синюю рубашонку мальчика лет шести лет в обе руки и развернув спиной к купцу добавила: А тут малыша стрелой в спину пронзили.

– Ах, это ты?! Девочка-шайтан! – узнал Арну купец. – Убирайся прочь!

Тело купца заколыхало от гнева, длинная чёрная борода извивалась как змея, глаза вот-вот готовы выскочить из орбит, огромная чалма накренилась в сторону. Халима испугавшись спряталась за спину Арны.

– Не бойся его, Халима! Сейчас я вспорю брюхо этому трусливому зайцу. Он ответит за свои слова! – сказала Арна, доставая свой кинжал.

– О, Всевышний! Ты что тут нам продаёшь?! – возмутился один из похожих.

– У него товар как у разбойников! Ограбил, убил, а вещи на торг!

– На суд этого бородатого шайтана!

– Как ты смеешь предлагать такие вещи нам, правоверным мусульманам?! Убирайся сам прочь! А девочку не тронь!

– Кто тут вспоминает шайтана как брата своего?! Эй, вы, правоверные! И шайтан ваш, и купец, и вы, братья мои – все вы творения божие. Только Аллах определяет кому жить, а кому нет. Что пристали к торговцу? Разойдитесь! – распорядился подъехавший на осле мужчина в рваном халате и с высоким дырявом колпаке на голове, одна штанина брюк едва прикрывала колено, вторая лохмотьями лежало на голом грязном ступне.

Сурово посмотрев на Арну, сквозь мохнатую рыжую бороду бросил:

– А твоим родителям должно быть стыдно за твои дерзкие слова, дочь человека!

Ей пришлось убрать кинжал обратно. Арна поняла, что на осле сидел дервиш. Дервиши были бродячими мусульманскими проповедниками, ведущие аскетический образ жизни. Дервиши не имели никакого имущества и жили за счёт подаяний. Никто, ни шах, ни простолюдин не имел права перечить, и тем более оскорблять или бить дервиша. Иногда заезжали такие дервиши в аулы, но долго не задерживались, хозяйственные кочевники не любили этих набожных бродяг, слишком уж был разный менталитет, одни старались приумножить свои блага, другие презирали имущество. Кроме этого, для кочевника важнее были законы и обычаи степи чем религия.

Городской же люд был более лояльным к дервишам, собравшаяся толпа послушно разошлась, ушли и девочки. Купец в знак благодарности бросил дервишу серебреный дирхем, на что дервиш ответил: «Пусть Аллах увеличит твоё благо!» – и побрёл дальше, напевая себе под нос греческую песню: «… И там луга бессмертные, цветистые. И рощи, тени полные, дают приют прелестным…»